Книга Мастер икебаны, страница 23 – Суджата Масси

— Пожалуйста, садитесь и отдыхайте, — сказала я, вынимая поднос для нас обеих из стопки на краю буфета. Чугунный чайничек, из тех правильных чайничков, что придают чаю особенный вкус, как раз закипел. Веджвудские чашки и десертные тарелки поджидали посетителей на одном подносе, а сладости с серебряными щипчиками для печенья — на другом. Я взяла несколько мадленок и налила нам чаю.

Мисс Окада тут же вынырнула из-за льняных занавесок:

— Ах, Симура-сан! Вы сегодня первая, кто решился попробовать наше угощеньице. Боюсь, что вам придется заплатить — по двести иен за печенье и по пятьсот за чай.

Хорошенькое угощеньице. Ох уж эти мне каямские поборы. Вынь да положь.

— Сдачи не надо. — Я протянула ей пятнадцать сотен. Что за противная манера — смотреть на меня так, будто я хотела украсть эти несчастные мадленки. К тому же тут нигде не написано, что даже традиционный чай для гостей и тот облагается данью.

— Учителю понравилась ваша композиция, — сказала госпожа Кода с улыбкой. — Обязательно расскажите об этом своей тете.

— Думаю, что она с большей радостью услышала бы это от вас, — вежливо ответила я, добавляя сахару в свою чашку. Японцы не портят чай ни сахаром, ни молоком, так что чашка госпожи Коды осталась нетронутой.

— Возможно. Но ведь она не появлялась в школе с того самого дня...

— Ей приходится нелегко. С ней же никто не разговаривает! — В этот момент я обернулась и заметила женщину в дорогом кимоно, которая, судя по чайничку в ее руке, собиралась отведать угощеньица, но после моих слов шмыгнула назад, за льняные занавески. Я не видела ее лица, но надеюсь, что она покраснела. Одна из молчаливых подруг, разумеется.

— Представьте себе, за все утро никто, кроме вас, не выпил ни чашки чаю! — Мисс Окада попыталась сменить тему. — Хоть бы скорее народ появился!

— Да, народу в универмаге полно, но на выставку никто не стремится. — Я решила не настаивать на развитии тетиной темы. — Видать, Нацуми была права, когда сказала, что молодежи наша икебана по барабану!

— Что есть, то есть, Симура-сан, — вздохнула госпожа Кода, — поэтому мы так ценим вас, молоденькую ученицу со зрелым чувством ответственности. Из вас выйдет настоящий мастер икебаны!

Из-за буфетной стойки мисс Окада послала мне старательную подтверждающую улыбку. Лучше бы она этого не делала.

— О, какая прелесть! Итадакимасу. — Госпожа Кода учтиво сложила ладони — традиционный жест благодарности, — и мы обе отхлебнули из своих чашек.

— Как вы восприняли отзыв иемото о вашей работе? Это первая критика, полученная от мастера, не так ли?

— Работа не столько моя, сколько тетина.

— Вот как?! Это вполне по-японски — уступать лавры старшим! Вы вежливая девочка, Рей-сан, но ведь и я не слепая. Все видели, что вы работали наравне с тетей. К тому же мне понравилось, как вы обрезали ирисы, придавая им нужную длину, — с первого раза и без малейшего колебания. Это говорит о приходящем к вам опыте!

Ага, я помню, как быстро щелкала ножницами. Только дело было не в опыте, а в том, что я спешила уйти из опостылевшего магазина домой, к своим антикварным заботам. Огорчать госпожу Коду подобным признанием мне не хотелось, и я скромно произнесла что-то о своих невеликих способностях, не идущих ни в какое сравнение со способностями Мэри Кумамори.

— То, что она сделала с виноградной лозой, не могло понравиться иемото, — заметила моя собеседница. — В его глазах это чистой воды сорняк, бросовая трава!

— Но она составляла произвольную композицию! — возразила я. — Разве слово «произвольный» не подразумевает свободу выбора?

— Ей не хватило эмоциональности, — пояснила госпожа Кода. — А в вашей работе ее было с лихвой — все так пышно, цветисто, изобильно...

— Мне всегда казалось, что сдержанность — одна из непреходящих японских ценностей, — заявила я, допивая остатки чая. Несмотря на то что я выпила довольно много, во рту чувствовалась сухость. Но платить еще полтысячи за чашку чая? Нет уж, лучше я погибну здесь от жажды.

Я оглянулась посмотреть, как там Мэри. Она все еще стояла на коленях возле своей работы, перебирая глиняные осколки — следовать за иемото и его свитой, выслушивая мудрые замечания, ей явно не хотелось.

— А мне работа Мэри нравилась больше до того, как ее разнесли вдребезги, — сказала я нарочито громко.

— Тише! — Госпожа Кода зашикала, испуганно оглядываясь вокруг и с опаской кивая на Ёрико, только что появившуюся в буфете. — Вы ведь не хотите, чтобы о вас говорили как о нелояльной ученице!

Сдается мне, тетя Норие слегка преувеличила, когда рассказывала мне о чудесных качествах госпожи Коды. Меня уже подташнивало от ее сладких, лояльных речей. Я положила в рот еще одну печенюшку.

Если я прикончу угощеньице, легче будет встать и уйти.

— Забавно, что ваша композиция напомнила учителю проказы и шалости его детей много лет тому назад. — Госпожа Кода нашла новую тему для разговора. — И подумать только, какая у него ясная память! Он сможет управлять школой еще лет двадцать, не меньше.

— Вы серьезно? Значит, Такео не станет иемото, пока не достигнет... — я быстро сложила две цифры, — пятидесяти лет?

— Ну да, так оно и бывает. Глава школы сохраняет свои полномочия до самой смерти. Масанобу-сэн-сэй смог стать иемото только двадцать лет назад, когда умер его отец.

— А за несколько лет до этого была убита его жена, — заметила я, борясь с подступающей тошнотой. Что-то нехорошее происходило в моем организме. Сезонный грипп? Надо бы купить маленькую белую маску на лицо, чтобы не заражать людей в метро, многие так делают. Наверняка они продаются в «Мицутане» в отделе туалетных принадлежностей. Впрочем, лучше спросить у Ёрико, может быть, у нее в сумочке что-нибудь найдется. Нет у меня сил ходить по магазину.

— Отчего же «убита»? — поправила меня госпожа Кода. — Она умерла в результате несчастного случая. Упала в саду.

— Да, Такео говорил мне. — Я уже с трудом произносила слова. Тошнота захлестывала меня отвратительными волнами. Нет, со мной определенно что-то не так.

— Следует говорить Такео-сан или Такео-сэн-сэй, — назидательно сказала госпожа Кода. — То, что вы с ним ровесники, еще не дает вам права...

Но я уже не слушала. Я попыталась встать на ноги, понимая, что лучшее место для меня сейчас — это дамская комната. Но она была в другом конце галереи, значит, мне пришлось бы миновать мастера Каяму, пробиваясь в толпе окруживших его поклонниц. Я зажала рот рукой. Ох, как будет стыдно.

— Рей-сан, вам плохо? — До госпожи Коды наконец-то дошло.

— Сотто сицуреи симасу! — Я пробормотала вежливую формулу ухода, буквально означающую «сейчас я буду немножко слишком грубым». Так... еще секунда, и я буду слишком грубой! Голова у меня закружилась, я споткнулась о трость госпожи Коды, затем сильно стукнулась об угол стола и, уже сгибаясь в рвотной судороге, услышала тихое «звяк». Это разбилась сброшенная мною чашка.