Книга Скрипка, страница 45 – Энн Райс

– Возможно, хотя сомнительно. Он не очень любил тратить время на смычки. Но ты и без меня знаешь. Этот смычок он мог сделать, мог, и, разумеется, ты узнаешь материал. – Он снова улыбнулся, как-то по-свойски и слегка удивленно.

– Разве? Мне кажется, что нет, – сказала я. – Из чего он сделан? – Я дотронулась до длинного широкого смычка. – Какой широкий! Гораздо шире, чем наши современные смычки.

– Для извлечения более тонкого звука, – пояснил он, разглядывая смычок. – А ты, оказывается, наблюдательна.

– Но это же очевидно. Любой бы заметил. Уверена, что публика в часовне тоже обратила внимание на то, что смычок необычно широкий.

– Не будь столь уверена. А ты знаешь, почему он такой широкий?

– Чтобы конский волос не дотрагивался до древесины – тогда можно играть более резко.

– Резко, – повторил он с улыбкой. – Резко. Я никогда об этом не думал.

– Ты часто сильно ударяешь по струнам. Для таких аккордов нужен слегка вогнутый смычок – разве нет? А что это за древесина? Какая-то особая. Не могу вспомнить. А ведь когда-то я знала эти вещи. Ответь.

– С удовольствием, – ответил он. – Мастера я не знаю, зато материал мне известен с тех времен, когда я еще был жив. Он называется фернамбук. – Призрак внимательно посмотрел на меня, словно ожидая реакции. – Что-нибудь вспоминается?

– Так, что такое фернамбук, я не…

– Он растет в Бразилии. И в те времена, когда изготовили этот смычок, фернамбук доставлялся только из Бразилии.

Я посмотрела на него немигающим взглядом.

– Ах да.

Внезапно передо мной возникло море, блестящее сверкающее, залитое лунным светом. А потом появились огромные волны. Картина была такой ясной, что вытеснила его, но тут я почувствовала, как он положил руку на мою. И я увидела его. Увидела скрипку.

– Неужели не помнишь? Подумай.

– О чем? – спросила я. – Я вижу берег, вижу океан, вижу волны.

– Ты видишь город, где, как сообщила тебе Сьюзен, во второй раз родился твой ребенок, – резко сказал он.

– Бразилия… – Я подняла на него взгляд. – В Рио, в Бразилии, ну да, именно так написала Сьюзен в своем письме. Лили стала…

– Музыкантом в Бразилии – именно тем, кем ты всегда стремилась быть, музыкантом, помнишь? Лили реинкарнировала в Бразилии.

– Я же сказала, что выбросила письмо. Я никогда не видела Бразилию. Почему ты хочешь, чтобы я ее видела?

– Не хочу! – сказал он.

– Нет, хочешь.

– Неправда.

– Тогда почему я ее вижу? Почему ты будишь меня, стоит мне увидеть воду и пляж? Зачем они мне снились? Почему я только что их видела? Я ведь не вспомнила слова Сьюзен. Я не знала, что такое «фернамбук». Я никогда не бывала…

– Ты снова лжешь, но в том нет твоей вины, – сказал он. – Ты на самом деле ничего не знаешь. В твоей памяти есть несколько милосердных разрывов или мест, где нить слишком тонкая. Святой Себастьян – покровитель Бразилии.

Он взглянул на итальянский шедевр Карла – изображение святого Себастьяна, висевшее над камином.

– Помнишь, Карл хотел поехать завершить свою работу над святым Себастьяном, собрать его португальские изображения, которые, как он знал, там есть, а ты сказала, что предпочла бы никуда не уезжать.

Я ничего не ответила – так мне было больно. Я действительно так сказала Карлу и разочаровала его. А позже он так и не смог найти силы, чтобы совершить поездку.

– Естественно, ты винишь себя, – вновь заговорил скрипач. – Ты не хотела ехать потому, что именно это место Сьюзен упомянула в своем письме.

– Не помню.

– Помнишь, конечно, – иначе я бы не знал об этом.

– У меня нет никаких ассоциаций с морскими волнами и пляжем Бразилии. Тебе придется отыскать какую-нибудь особую деталь. Или отрешиться самому от этой картины, раз ты не хочешь, чтобы я ее видела, а это может означать только, что…

– Прекрати свой глупый анализ.

Я отпрянула. Боль на секунду победила. Я не могла вымолвить ни слова. Карл действительно хотел отправиться в Рио, и много раз в юности я тоже хотела уехать – к югу от Бразилии, в Боливию, Чили и Перу, в далекие и таинственные страны. Сьюзен писала в своем послании, что Лили возродилась в Рио… да-да, была там еще какая-то подробность, какая-то деталь…

– Девочки, – напомнил он.

Я вспомнила. В нашем доме в Беркли, в квартире над Сьюзен, жила красивая бразильянка с двумя дочерьми; уезжая, они сказали: «Лили, мы никогда тебя не забудем». Университетская семья из Бразилии. Там их было несколько. Я отправилась в банк, наменяла серебряных долларов и дала по пять монет красивым девочкам с гортанной речью… ну да, именно с этим акцентом говорили девушки во сне! Я посмотрела на него. Язык, на котором говорили в мраморном дворце, – португальский.

Он в ярости вскочил, потянув за собою скрипку.

– Поддайся чувству, выстрадай его! Почему ты сопротивляешься? Ты подарила им серебряные доллары, а они поцеловали Лили. Они знали, что она умирает, но ты думала, что Лили не догадывается об этом. И только после смерти Лили ее подруга, ее подруга Сьюзен, относившаяся к ней по-матерински, сказала тебе, что Лили с самого начала знала, что умрет.

– Я не стану это терпеть, клянусь, не стану. – Я поднялась из-за стола. – Прежде чем позволить тебе так обращаться со мной, я проведу обряд изгнания, словно ты обычный ничтожный демон.

– Проведи этот обряд над собой.

– Ты зашел слишком далеко, слишком, и ты преследуешь какие-то свои собственные цели. Я не забыла свою дочь. Этого достаточно. Я…

– Что? Лежишь рядом с ней в воображаемой могиле? Как, по-твоему, выглядит моя могила?

– Разве она у тебя есть?

– Не знаю. Я никогда ее не искал. К тому же они ни за что не решились бы придать меня священной земле или поставить мне могильный камень.

– Ты выглядишь таким же печальным и сломленным, как я.

– Еще чего, – сказал он.

– Мы с тобой еще та парочка.

Он попятился, будто испугался меня, и прижал скрипку к груди.