Онлайн книга «Фимбулвинтер. Пленники бирюзы»
Лой замер. Он не готов был к подобной сцене наяву, а не во сне. Он был смущён, растерян. И обескуражен. Потому что ведущая бриз-шоу оказалась совсем не такой, как он себе представлял. Женщина почувствовала его взгляд. Обернулась, посмотрела укоризненно: – Лой, отвернитесь, пожалуйста. Он поспешно выполнил просьбу, стал рядом с Сейвером. Минуту спустя, уже одетая, она подошла к ним. Вздохнула: – Сандалии утонули. Мужчины дружно уставились на её босые ноги, молочно-белые, с маленькими ступнями и остатками серебристого лака на ногтях. – Плохо. Очень плохо, – нахмурился Сейвер. Перевёл взгляд на ноги Лоя. – Свои ботфорты не предлагаю, по размеру не подойдут. А вот гольфы можно попробовать. – А как же я? – удивился Лой. – Я не смогу идти по лесу босиком. – Придётся потерпеть. – Нет, – покачала головой Айрилл, – так не годится. Нужно придумать что-нибудь другое. – Что именно? Здесь, извините, обувных автоматов нет. Айрилл ответила не сразу. Постояла, задумчиво почесала пальцем над переносицей. Решительно развязала кушак, протянула охотнику: – Попробуйте разорвать это на две части. И когда тот справился с прочной материей, села прямо на песок, начала обматывать ноги. Сейвер смотрел на неё сверху вниз, следил за процессом «обувания» с неодобрением. А Лой пытался узнать в этой тощей, не очень-то молодой женщине в мятой мокрой тунике, с грязными слипшимися волосами, изящную теледиву. Старался и не мог. Айрилл больше не существовало, у его ног сидела Айна Лири. И было оглушительно больно и обидно от осознания хрупкой эфемерности красоты. Достаточно полуторачасовой прогулки по парку, чтобы она растрескалась и начала осыпаться. А река смыла её окончательно. И даже ипо как будто потускнел, обнаружил в себе ненужную жёлтую ноту. Женщина закончила бинтовать ноги, встала, попрыгала, испытывая узлы на прочность. Посмотрела на Лоя… и догадалась, о чём он думает. Улыбнулась грустно: – Что, такая я вам не нравлюсь? Больше не будете снить моё бриз-шоу? Лой не ответил. Не знал, что сказать. На полдороге к переправе они наткнулись на Риву. Очень рассерженную и негодующую. Но Сейвер не дал ей открыть рот. Спросил первым: – А где мальчишки? – Да я почём знаю?! Я в воспитатели не нанималась! Я… – Рива, вы оставили детей одних в лесу? – Айрилл (нет, не Айрилл – Айна) подалась к ней. – Да что с ними станется? – Всё, что угодно! – буркнул Сейвер. – Я же объяснял, здесь связь не работает. Как мы их теперь найдём? Они начали оглядываться по сторонам, будто в этом зелёном лабиринте можно было хоть что-то увидеть, кроме ветвей и листьев. – А если позвать? – предложила Айна. – Нет, не через коммуникатор, просто так. И закричала: – Ялик! Рамир! Вы где?! Все замерли от неожиданности. Голос её всё ещё походил на звон серебряных колокольчиков. Таким голосом хорошо нашёптывать нежные слова на ухо, петь колыбельную. Но, чтобы кричать в лесу, он не годился. Зато у Ривы голос оказался подходящий, громкий и резкий: – Ялик!!! Эй! А ну, отвечайте! Это подействовало почти мгновенно. – Мы здесь! – отозвались из чащи. – Ну, я им задам трёпку! – пообещала Рива и рванула на голос. И все поспешили за ней. На поляну Лой вывалился последним. И остановился в восхищении – на краю лужайки высился громадный цветок. Широкие, мясистые листья были глянцево-гладкими сверху и ворсистыми снизу. Они ритмично, будто в такт неслышной мелодии, покачивались на длинных, чешуйчатых, отливающих бронзой черешках и переливались всеми оттенками сине-зелёной части спектра. Они будто струились в воздухе, притягивали, манили к себе. И аромат! Тонкий, изысканный, совершенно неуместный в этом примитивном лесу. И сильный. Даже на противоположном краю поляны Лой ощущал его. А ноги сами собой несли всё ближе и ближе. Мальчишки стояли у подножья цветка, рассматривали что-то, белеющее в траве. – Назад! – внезапно осипшим голосом закричал Сейвер. – Отойдите от него! – А что это такое? – полюбопытствовал Ялик. – Здесь кости лежат. Настоящие! Рива не оставила охотнику времени на объяснения. Подскочила к мальчишкам, вцепилась Ялику в плечо, оттолкнула от растения. – Кто вам позволял сбегать, паршивцы?! Мало без вас неприятностей? – Мы только хотели… – начал мямлить растерявшийся Ялик. – Хотели! – передразнила его Рива. Она не замечала, что делается за её спиной. Зато Лой видел превосходно. Листья цветка задрожали сильнее, черешки, те, что были поближе к людям, начали странно изгибаться, будто и не черешки это были. И вдруг один лист упал на плечи женщины, обхватил, будто мягкое покрывало, и… поднял её в воздух! Всё случилось так быстро и неожиданно, что никто и вскрикнуть не успел. Рива взбрыкнула ногами, одна тапочка слетела, сделала замысловатый пируэт, шлёпнулась посередине поляны. И когда Лой, невольно проследивший за траекторией тапочки, вновь поднял голову, Рива была высоко. Лист пеленал её всё туже и туже. Вот руки женщины исчезли в его сине-зелёной мякоти, ноги… Ещё чуть, и края листа сойдутся, превращаясь в кокон… И лишь тогда Рива закричала. В крике её было столько ужаса, что Лой попятился. Прочь, прочь с этой жуткой поляны, из этого кошмарного парка! Прочь, под защиту привычного, уютного Мегаполиса! И Сейвер начал медленно отступать. И отступала Айна, успевшая подбежать к растению и схватить за руку Рамира. И отступал Ялик. Они пятились, не в силах оторвать взгляды от вздрагивающего, будто он пережёвывал добычу, листа. А Рива всё кричала и кричала. Первым опомнился Рамир. Он вывернулся из рук Айны и бросился к растению. Другой хищный лист наклонился к нему навстречу, но мальчишка размахнулся палкой и что было силы врезал. Лист отпрянул, ему на подмогу потянулись собратья. Рамир едва успевал отбиваться от зелёных лап. Он дрался молча, ожесточённо. И было ясно, что проиграет это сражение – один против нескольких десятков. Но тут уж и Ялик поспешил на помощь другу. Перехватил покрепче палку и тоже принялся молотить, вопя во всю глотку: – Отпусти её, слышишь?! А ну отпусти! Айна перестала пятиться, оглянулась на мужчин: – Сейвер, Лой, что вы стоите?! Помогите! Лой понимал, что как благородный рыцарь он обязан прийти на помощь женщине. Что не имеет права оставить её в пасти чудовища. Но мысленно видел себя самого, накрепко спелёнатого зелёным коконом, раздавленного, может быть, переваренного живьём… И от этого ноги наливались тяжестью. Не позволяли сделать ни шагу! |