Онлайн книга «Мужской день»
|
– Чего тебе? Ну говори! Сыра? Молока? Плавленого? Шпрот? Колбасы? Какой? Этой? Сколько? Четыреста? Триста? Двести? А я лишь кивал в ответ, мучительно тряся головой и иногда выдавливая какие-нибудь нечленораздельные звуки. Этот допрос до победного конца иногда выводил очередь из равновесия. – Что там такое? – Да погодите, тут мальчик больной... – Чем больной? – Заикается, чем-чем... – Господи, и зачем таких только родители посылают... Вот звери! – Да не звери! Просто напьются и лыка не вяжут. А парня в магазин за закуской. – Если бы я была мать... Я выскакивал из стеклянных дверей магазина «Продукты» (что и сейчас находится возле ДК Ильича, в конце Трехгорного вала), весь красный, распаренный, наполненный яростью и горечью до самых краев. Но именно в этот самый момент я почему-то сразу испытывал невероятное облегчение. Вокруг был родной город. Он плавно и мягко обтекал меня. На крышах сидели голуби. Небо было туманное. Хотя и ясное тоже годилось вполне. Листва в сквере густым ковром покрывала землю. Прохожие медленно и лениво шли по улице. Все было хорошо. Все было настолько хорошо, что даже странно. Я легко мчался домой с докторской колбасой. Тем не менее, приходя, я обычно громко заявлял: – Мам! Все! Я больше туда не пойду! – Что? Опять? – участливо отзывалась она. – Я больше туда не пойду! – настойчиво повторял я и отдавал ей сумку с продуктами. На что она, помнится, с болью в голосе мне всегда отвечала: – Ну и что? Всю жизнь будешь так? Не ходить? Мама каждый раз заново учила меня: – Набери немножечко воздуха, вдохни чуть-чуть! Не надо много!.. И постепенно выдыхай вместе со словами! Ну, попробуй! Потренируйся! Дело было в том, что мама посылала меня в магазин не просто так, по хозяйству, а в чисто медицинских целях. Логопед Белла Ахундовна доходчиво объяснила ей, что я обязательно должен избавиться от страха речи. Страх речи и был, по мнению Беллы Ахундовны, моим главным врагом. – Поймите, мама! – говорила она терпеливо. – Чем больше он будет сидеть у вас дома, в домашней скорлупе, под вашим крылышком, тем больше будет у него страх речи. Нужно создавать речевые ситуации. Понимаете? И учите его правильному дыханию! Делайте дыхательную гимнастику каждый день! Я же вам все это уже говорила! На маму слова Беллы Ахундовны производили глубокое впечатление. Вместе с мамой я учился правильно дышать. Сначала быстро. Потом задерживая дыхание. Потом носом. Потом левой ноздрей. Потом правой ноздрей. Потом ртом. И так далее. – Спой что-нибудь! – умоляюще просила меня мама. – Попой! Ну пожалуйста! Давай вместе споем! Но петь вместе с мамой в медицинских целях я почему-то наотрез отказывался. И еще она постоянно создавала речевые ситуации. Второй главной идеей Беллы Ахундовны была борьба за чистоту моей речи. Чтобы я перестал картавить и шепелявить. Она считала, что при идеальном произношении у меня что-то там внутри щелкнет и постепенно наладится. Поэтому она заставляла меня говорить, засунув зубную щетку в рот, только не самой щеткой внутрь, а наоборот, черенком. Белла Ахундовна смотрела на меня с печальным и нежным выражением, за которое ей все можно было простить. – Был, Лева, такой человек в древности, Цицерон, – учила она меня. – Он себе засовывал в рот не щетку, как ты, а целую горсть камней. Представляешь? И произносил длинные и сложные речи. А я тебя прошу произнести только маленький отрывок из Пушкина. «У лукоморья дуб зеленый...» Давай. Не томи. И я, давясь зубной щеткой, читал Белле Ахундовне «Лукоморье» или другие стихи Пушкина: – Как выве сбиваевся вефий Олень отмсись невазувныв хазавав... Сначала Белла Ахундовна занималась со мной в поликлинике, а потом, по просьбе мамы, стала приходить к нам домой. С частными визитами. Я не любил этих визитов. Но быстро к ним привык. Белла Ахундовна и мама пили чай с вареньем, порой довольно долго обсуждая всякие посторонние предметы, но иногда переключались и на меня. – Я вам говорю: все дело в страхе речи! Отдайте его в театр, в кружок декламации, в какое-нибудь место, где он будет должен говорить непрерывно! Еще лучше, чтобы он пел! Отдайте его в хор! – горячилась Белла Ахундовна. – И учите правильному дыханию. Вдохновленная Беллой Ахундовной, мама наставляла меня перед походом в магазин: – Значит, так. Во-первых, не набирай много воздуха. Ты меня понял? Чуть-чуть набери, чтобы хватило ровно настолько, насколько нужно. Во-вторых, подумай заранее, что ты скажешь. Какой звук у тебя легче идет? – Не знаю, – крепко подумав, отвечал я. – Наверное, «с». – Вот и придумай фразу, которая начинается на «с»! – ободряла меня мама. Но все было напрасно. Речевые ситуации никак мне не удавались. Иногда, впрочем, и посреди обычного разговора я вдруг застревал, потеряв дыхание. Мама, конечно, заставляла меня в этот момент помолчать немного, а потом начинать сначала. Ребята во дворе не просили меня начинать сначала. Они быстро понимали, что я хочу сказать, и орали: – Хватит нас пугать! Не испугаешь, на фиг! Больной выискался! На что я обычно отвечал, чтобы они шли куда-то подальше, и на этом речевая ситуация переходила в обычное русло. Не знаю, быть может, не будь уроков Беллы Ахундовны, я бы действительно навсегда остался таким вот... неспособным к речевым ситуациям. А может быть, ее уроки имели и совсем другой, более глубокий смысл: они помогали маме избавиться от страха, что она никогда и ничем не сможет мне помочь. Но, так или иначе, однажды мама поняла, что Белла Ахундовна бессильна перед магазином. И в какой-то момент наши занятия прекратились. * * * Расстались мы вполне мирно. Белла Ахундовна даже что-то мне подарила, типа шоколадки, погладила по голове и произнесла перед мамой заключительную речь своим обычным, ровным и звучным голосом логопеда: – Не забывайте делать дыхательную гимнастику хотя бы раз в день. Следите за сном. Не перенапрягайте его чтением. Лучше пусть побольше гуляет, занимается спортом. Ограничивайте телевизор, это самое важное. И пожалуйста, хотя бы иногда – создавайте речевые ситуации! Белла Ахундовна поправила роскошную шаль с золотыми кистями, с которой никогда не расставалась, и исчезла навсегда. |