Онлайн книга «Психолог, или Ошибка доктора Левина»
|
Разделся. Поставил чайник. Она вошла и села напротив, улыбаясь. – Ты чего улыбаешься? – Да нет. Ничего. Как-то вы одиноко живете, я вижу. А мне казалось, все у вас с личной жизнью в порядке. – А что, заметно? – Ну да. – Кать, знаешь что… Давай про меня потом. Давай сразу про тебя. – Ну давайте… – Так. Сначала вот что – ты мне сказала, что мама вызвала «скорую помощь». Дуровозку, как ты ее называешь. Это правда? Ты это слышала? – Ну, она кричала, что ей все надоело, что больше нет сил терпеть все это, что эти игры пора прекращать, что раз я устала от ее заботы, пусть обо мне позаботятся там, где следует. Ну, в общем, всякий бред. – И это все? – Нет, не все. – Что еще? – Ну, там был длинный разговор. Я всех деталей уже не помню. Я тоже орала. В какой-то момент она встала и сказала: все, хватит. Я вызываю врачей. И пошла рыться в телефонных книжках, шелестеть бумажками, кричала – где этот телефон? – Но не звонила? – Может, и звонила. Я уже ушла. Взяла куртку, дверь не закрыла, чтобы не хлопала, и пошла. – Так. Сколько ты была на улице? – От силы час. – Что делала? – Просто ходила, думала. Потом решила позвонить вам. Вот. – Кать, ты понимаешь, что я должен позвонить сейчас твоей маме, да? Если она решилась на такой шаг, значит, она сейчас в очень плохом состоянии. – Ну звоните. Только она знает уже. Я же сказала. Она сейчас, наверное, сама вам позвонит… Но вообще мы договорились, что приду не позже трех. А сейчас сколько? – Двенадцать часов. – Ну вот. Часа два у нас есть. Успеете? – Что успею? – Не знаю, что. Что вы хотите успеть? – Я ничего не хочу успеть. Я хочу понять, что у нас происходит. – Господи, ну вот опять… Опять… Она низко наклонила голову. Положила лоб на сжатые кулаки. Пальцы были еще очень красные от холода. Значит, гуляла долго. Замерзла как цуцик. Не врет. – Ладно, – сказал Лева. – Если ты не врешь и мать тебя не ищет, значит, можно поговорить спокойно. Давай попьем чаю, и ты мне все-таки кое-что расскажешь. – О чем? – она подняла глаза. – О нашем скандале? – Не только. Кать, мы с тобой много говорили в прошлый раз, и мне многое вроде бы стало понятно. Ну, наверное, почти все. Но сейчас ты сказала одну вещь, которая меня, честно говоря, ошарашила. – Какую? – Ну… извини, должен повторить твои слова. О каком, как ты сказала, блядстве может идти речь? Я что-то не понимаю этой темы. По отношению к тебе… Что мама имела в виду, если она это действительно сказала? – А… Сейчас попробую вам объяснить. Вы там что-то про чай говорили, кажется? Лева встал, достал чайник, пришлось его сначала отмыть, заварил, поставил чашку, налил, даже обнаружил в буфете какие-то сушки, она захрустела и сделал шумный глоток, как показалось Леве, с явным облегчением и удовольствием. Во время всех этих манипуляций он обнаружил, что у него слегка дрожат руки. Он плохо разбирал предметы – где чайник, где ложка. – Ну так что? – спросил он, налив себе чаю и стараясь как-то успокоиться, не выдать волнения. – Ну что вы так разволновались? – вдруг спокойно спросила она. – Да все будет в порядке. Я же сказала: я просто испугалась. Немножко. И потом… мне просто надоело дома сидеть. Вот и все. Сейчас я приду в себя, позвоню маме и пойду. Не бойтесь, ничего не будет. Блядство – это фигуральное выражение. Метафора. Мама вообще так не говорила, это я так называю. Я сижу у них на шее, я всем создаю проблемы – маме, отцу, вам, я плохая девочка. Вот и все. Плохая девочка, но не в том смысле, в каком обычно говорят. Понятно? – Не очень. Если честно, совсем не понятно. Откуда вдруг такая самооценка? А то, что ты мне говорила раньше, – это что же, игра, спектакль? – Нет, не спектакль, – прошептала она и опять наклонила голову вниз, к рукам. – Я его правда вижу. Я и сейчас его вижу. Понимаете? Он где-то здесь, он рядом. Он никому не мешает. Ни вам, ни мне. Просто я прошлась по улице, там люди, машины. И я подумала – ну почему я должна все время так жить? Ну кто это решил? Я совершенно нормальный человек, такой же, как все. Почему мне это запрещают? – Послушай… – сказал Лева. Ему очень портила настроение дрожь в руках, тремор, который все никак не проходил. – Послушай меня внимательно. Я больше не хочу об этом говорить. Я больше не хочу говорить… о нем. Его нет. Понимаешь? Его просто нет. Ни здесь, ни там, ни в твоей голове, нигде. Это совершенно другая история. Вспомни, что ты мне говорила в прошлый раз, вспомни, пожалуйста. – Что значит «нет»? – вдруг вскочила она. – Откуда вы знаете? Откуда вы вообще можете что-то знать? Что вы там себе придумали? Что я ваша собственность? Что вы можете мной управлять? – Кать… – он тоже встал и взял ее за руку. – Подожди. Сядь. Давай поговорим спокойно. – Да не трогайте вы меня! – она выдернула руку. – Пошляк. – Кто? – удивился Лева. Руку как обожгло. Ощущение было крайне неприятное, хотелось ее спрятать куда-то, руку, опустить под холодную воду. От Кати словно било током. – Вы! Вы пошляк! Думаете, я не вижу? Думаете я не знаю, что у вас на уме? ^Что? «Черт, ну что же с руками», – успел подумать Лева. – То самое! Откуда все эти разговоры про мою девственность? Эти допросы? Откуда? Старый козел! Она взяла чашку и вдруг швырнула в него. Он успел увернуться и сделать два шага вперед – инстинктивно, чтобы как-то удержать, избежать дальнейшего… Она попятилась и упала, споткнулась о порожек. – Блядь! Он нагнулся: – Господи, да что с тобой? Тебе плохо? – Отстаньте от меня! Позвоните маме! Сейчас! Оба тяжело дышали. И оба, похоже, от страха. – Кать, встань, пожалуйста, – попросил он, глядя сверху вниз, внимательно наблюдая за каждым ее движением. Оказалось, что кроме очень плохих вариантов бывают и совсем плохие. – Конечно, я позвоню. Я сейчас же позвоню. Только успокойся. Встань, умойся, нет, не в ванной, здесь. Сейчас мы вместе позвоним Елене Петровне. Дай руку. Неожиданно она очень больно ударила его ногой под коленку. Он упал, просто рухнул рядом с ней, задев ее голову локтем. Она по-кошачьи быстро встала на четвереньки и поползла в комнату. Потом побежала. |