Книга Тело Дженнифер, страница 5 – Одри Никсон

— Привет! Мы очень хотели познакомиться. Я — Дженнифер Чек, а это моя подруга, — заискивающе сказала она, хлопая глазами.

Солист улыбнулся одними губами.

— Я — Николай, а это мой ансамбль, — он пожал Джен руку. На пальцах у него было множество тяжелых серебряных колец, а на бледной шее — татуировка в виде черной луны. Дженнифер точно должна была ему понравиться. И имя у него милое — «Николай».

— Да-да, «Опасная обочина», верно? Я слышала, вы… вы потрясающе играете!

Помимо внешности у Дженнифер было еще одно достоинство — мужество. Таких храбрых девушек я еще не встречала. Если ей надо, она могла подойти к кому угодно. Вот сейчас, например, ей было нечего сказать этому парню, но все же она нашла нужные слова и привлекла его внимание. Ну, и грудь, конечно, помогла. Ладно, по-видимому, у Дженнифер есть два главных достоинства. Но находчивости ей точно не занимать.

— Для меня гитара — как продолжение тела, — сказал Николай.

Я, наконец, придумала, что сказать.

— Скажи, пожалуйста, а почему вы решили выступать в Дьявольской котловине? Вы же вроде в большом городе живете? — По-моему, вполне разумный вопрос. Мы находимся на краю света.

Николай наконец взглянул на меня черными, похожими на омут глазами.

— Да, но я думаю, важно также поддерживать связь с поклонниками на окраинах.

Разумно.

— Потрясающе! Хочешь что-нибудь выпить? — спросила Дженнифер. И похоже, она в самом деле собиралась его угостить. Но как? У нее на руке была нарисована большая буква «X». Конечно, у нас тут захолустье, но все равно, алкоголь школьникам никто не продаст. — Здесь наливают отличный коктейль — «Девять-один-один». Он красно-бело-синий, но пить надо залпом, а то станет коричневым.

Николай слегка поморщился.

— Ну, давай.

— Я сейчас вернусь! — Дженнифер помчалась обратно к бару.

Я отошла в угол, чтобы присматривать за ней, к тому же я не знала о чем говорить с Николаем. Странные у него все-таки глаза!

Высокий парень в джинсах и сапогах включил на автомате (наконец-то его починили!) песню Лоретты Линн. Какая-то пара начала исполнять тустеп прямо перед ансамблем. Они старались, как могли, изобразить стиль кантри, несмотря на присутствие рок-музыкантов.

Басист подошел к Николаю, и они принялись о чем-то перешептываться. Я тотчас навострила уши. Ну а что мне еще оставалось? Не смотреть же, как Дженнифер выпячивает перед барменом свою грудь? То еще зрелище!

— Дирк, как она тебе? — спросил Николай.

У меня участился пульс. Это они обо мне?!

— Кто? Блондинка в очках?

Да! Обо мне! Я втянула живот и постаралась выглядеть привлекательно.

— Нет-нет, та, которая пошла в бар. Она — что надо.

Ну да, конечно. Они говорили о Дженнифер. Все как всегда.

— Не уверен, — ответил Дирк. Ага! Возможно, ему все-таки я приглянулась! — Она точно…

— Слушай, я вырос в трущобах. Там всегда находится такая девушка: звезда школы, деревенская королева красоты и все такое. Она думает, что будет актрисой или певицей, и не понимает, что, как только уедет отсюда, сразу станет никем.

Я растерялась. Он же видел Дженнифер! Никакая она не деревенская!

— Ты ж говорил, ты из Бруклина, — возразил Дирк.

— Я это к тому, — продолжил Николай, — что она — точно девственница. — У меня отпала челюсть. — Я встречался с такими девчонками. Принцессы! Куда там! Строят из себя бог знает что, но до постели дело обычно не доводят.

Вот это да! Дженнифер ничего из себя не строит, и уж конечно она не девственница.

— Не уверен, — снова сказал Дирк. Он кое-что понимал! Не зря я за него болела.

— Дирк, мы столько времени сюда ехали, и ради чего?

— Слушай, я ведь не только твой басист, я еще и человек, и у меня есть чувства. И я бы хотел, чтоб меня уважали…

Он что-то еще говорил, но я не слушала. Я была в бешенстве. Как они смеют так говорить про мою лучшую подругу?! Я снова втянула живот и пошла к сцене.

— Прошу прощения, — сказала я, похлопав Николая по руке.

— Чего тебе? — недовольно ответил он.

— Вы говорите о моей лучшей подруге, и вы правы! Она — девственница. Брезгует спать с такими придурками, как вы! — я резко отвернулась, хлестнув Николая волосами. Чувствовала себя, как разбушевавшийся ураган справедливости.

Да, я наврала насчет того, что Дженнифер — девственница, но не могла же я сказать, что моя лучшая подруга распущенная.

Я направилась прямо к бару. Дженнифер все-таки удалось раздобыть коктейли. Они были в специальных пробирках и в самом деле красно-бело-голубые.

— Одна неполная! — пожаловалась Джен. — Чтобы их раздобыть, пришлось драться с Романом. Что случилось? Испугалась рок-звезд? — спросила она, заметив, что я рассержена.

— Эти парни отвратительны, Джен, забудь про них.

— А по-моему, певец меня хочет, — сказала она, глядя на музыкантов.

— Только потому, что думает, будто ты — девственница. Я слышала их разговор.

— Что? Да ну! — она выпрямилась. — Хотя, если Николай хочет невинную девушку, я могу изобразить такую «Маленькую мисс Счастье»! — решительно сказала она.

— Но он намного старше тебя!

Дженнифер рассерженно посмотрела на меня.

Никто не смеет вставать между ней и мужчиной. Никогда.

Неожиданно заработали колонки, и послышался пронзительный звук. Я сморщилась, глядя, как Николай берет микрофон и, улыбаясь, начинает концерт:

— Добрый вечер, Дьявольское озеро!

Гитарист взял оглушительный аккорд.

— Дьявольская котловина, вообще-то.

Я оглянулась, решив, что это Ахмед, но его нигде не было видно.

— Прошу прощения. В любом случае, мы — «Опасная обочина». Желаем всем повеселиться.

За ним висел символ группы — капот автомобиля, слегка наклоненный вправо. Я не поняла, что это значит. И название группы осталось загадкой — слишком уж оно инди-роковое. Тогда я решила, что музыканты, наверно, не такие уж и плохие, просто выглядят неприятно, особенно Николай со сверкающими злым огнем глазами. Ну, и что он слишком любит девушек.

Гитарист взял еще один оглушительный аккорд, и тут зазвучала самая удивительная, самая запоминающаяся песня, которую я когда-либо слышала. Настоящий рок. Это сейчас она стала национальным достоянием, а тогда была… просто открытием.

«Под сенью деревьев тебя отыщу».

Волшебная музыка. Николай вкладывал всю душу в каждое слово. Он поставил ногу на усилитель и кричал в микрофон. А гитарист так усердно бил по струнам, что, казалось, он вот-вот лопнет от напряжения.