Онлайн книга «В ловушке»
|
Тимо опоздал на шесть минут. С рюкзаком на плече он ввалился в классную комнату, когда Йон уже раздавал ксерокопии текста. – Явился? – сказал Йон. – Какая честь для нас. Тимо без комментариев шлепнулся на стул рядом с Лукой. Йон положил текст и перед ним. – Я выбрал письмо Плиния, – сообщил он. – В качестве подготовки к контрольной работе, которая будет в пятницу. Так что рассматривайте этот дополнительный урок не как наказание, а как бонус, поощрение. Я предоставляю вам его gratis, бесплатно, и franko, безвозмездно. Бруно и Тамара ухмыльнулись. Тимо не повел и бровью. – Ты не хочешь снять куртку? – предложил Йон. – По-моему, тут собачий холод, – буркнул Тимо. – Тогда немножко поработай. Заодно и согреешься, – сказал Йон. – Начни, пожалуйста. Скривив уголки рта, Тимо медленно переменил позу, поставил локти на стол и обхватил обеими руками лоб. Листок с текстом лежал в двадцати сантиметрах от его носа. – Lavabatur in villa Formiana: repente cum servi circumsistunt, alius fauces invadit, alius os verberat, alius pectus et ventrem atque etiam, foedum dictu, verenda contundit… – Стоп, – сказал Йон, – пока достаточно. – Тягучая манера говорить действовала ему на нервы. – Теперь переведи. Тимо снял ладони со лба, скрестил руки на груди и уставился в текст. Светлая прядь упала на лицо, под глазами виднелись фиолетовые тени. – Значит, на вилле Формиана… его мыли. – Почему «значит»? И почему «его мыли»? – Откуда я знаю? – возразил Тимо. – Наверно, чтобы его рабам было чем заняться. Я так думаю. Йон сосчитал про себя до трех. – Ты слышал когда-нибудь про отложительные глаголы? Пустой взгляд Тимо был красноречивей любого ответа. – Кто-нибудь поможет ему? – спросил Йон. – Бруно? – Глаголы с пассивной формой и активным значением; – пробормотал Бруно. – Правильно. Как, например, глагол lavari, «мыться». Вообще-то, Тимо, мы изучаем эту тему с февраля. Итак, lavabatur означает не «его мыли», а «он мылся». Либо «он купался». Ты мог бы это знать, если бы хоть раз выслушал объяснения на уроке или делал домашние задания. Продолжай. – Repente cum servi circumsistunt. Рабы… значит, рабы окружили его. – Repente? – На проклятое «значит» он просто не станет обращать внимание, все равно его не искоренишь. Тимо молчал. Лука что-то прошептал ему, Тимо повернулся к дружку. – А? – спросил он в полный голос. – Если ты ничего не знаешь, тогда хотя бы прочищай иногда уши, – сказал Йон. – Repente – наречие от repentinus и означает «внезапно, вдруг». Пожалуйста, все предложение. – Вдруг его окружили рабы. – Верно. Дальше. – Alius fauces invadit… Другой… – Минуту, посмотри все предложение. Alius – alius, это ты проходил давным-давно. Тимо молча закусил нижнюю губу. Йон сосчитал лишь до двух. – Ты можешь мне хотя бы сказать, о чем идет речь в этом письме? Ведь оно должно быть тебе знакомо по прошлому году. Йон долго обдумывал, какие тексты могут представлять интерес для десятых классов, и остановился на Плиний-младшем. Его письма короткие и, по сравнению с бесконечными и перегруженными деталями описаниями сражений у Цезаря и Ливия, довольно занимательные. В данном послании к Ацилию речь шла о покушении на претора Ларция Македонца, высокомерного человека, который, по выражению Плиния, слишком редко или, возможно, слишком часто вспоминал о том, что еще его отец был рабом. Во время купания его окружили на вилле собственные рабы, внезапно, repente, они схватили его за горло, ударили в лицо, пинали ногами и, как заметил Плиний, нанесли урон и его половым органам. Чтобы убедиться в его смерти, они в конце концов бросили его на раскаленный каменный настил, под которым горел огонь; избитый претор не пошевелился. Затем, посчитав его мертвым, вынесли на улицу и утверждали, что он задохнулся от жары в купальне. Однако претор пришел в себя, то ли от прохладного воздуха, то ли от воплей и стенаний своих наложниц, хотя и на короткое время. Прежде чем скончаться через пару дней от полученных увечий, он успел наказать своих неверных слуг. Согласно Плинию, он скончался с утешительной мыслью, что отмщен еще при своей жизни так, как бывают отмщены лишь мертвые. Сегодня на большой перемене он ксерокопировал текст и еще раз пробежал его глазами, и ему опять полезли в голову тягостные воспоминания, которые отступили от него лишь в последнюю ночь, проведенную с Юлией, – болторез, лицо Роберта, кровь на полу, завязанный мешок, черная вода. Шум, с каким мешок шлепнулся в воду. Нет, надо было выбрать другой текст. Тимо откинулся назад, сунул свои большие руки в карманы куртки, выставил подбородок и с вызовом смотрел на Йона. – Понятия не имею, – заявил он. – И меня не интересует это древнее дерьмо. В первый раз он вел себя с откровенной дерзостью, прежде его сопротивление было скорее пассивным. Тамара бросила на Йона испуганный взгляд и перестала жевать резинку. Лука двинул Тимо в бок и что-то прошептал. – Оставь его, Лука, – сказал Йон. – Нет ничего нового в том, что наш друг бойкотирует уроки латыни. Ведь он считает ее лишней. – Вы все правильно поняли, – усмехнулся Тимо. – Просто ставьте мне «неуд» и готово дело: я не ваш коллега. В классе стало тихо, Йон слышал только собственное дыхание. Трое школьников потупились, Тимо прямо смотрел на него. – Прошу извинения, если я проявил излишнюю фамильярность по отношению к тебе, – спокойно сказал Йон; он не позволит этому сопляку себя провоцировать. Он не Ковальски. – Впрочем, ты можешь не сомневаться – твоя антипатия основана на взаимности. Тамара, продолжай, пожалуйста. – Один… один душил его, другой… ударил его в лицо… Йону никак не удавалось сосредоточить внимание на запинающемся голосе Тамары. Хотя он и демонстрировал спокойствие, но не мог отделаться от чувства поражения. Незаметно поглядывал на Тимо. Тот по-прежнему сидел развалясь, сунув руки в карманы. И по-прежнему глядел на Йона с еле заметным смешком. Йону ужасно хотелось разбить в кровь его смазливую физиономию. Открывая входную дверь, он слышал телефонные звонки. В надежде, что звонит Юлия, бросил на пол портфель, рванулся к телефону и взволнованно произнес: – Я слушаю. – Отлично. Здрасьте, господин Эверманн. Один короткий вопрос: я не могу связаться с Боном. Где он? Уехал? Голос Кёна подействовал на него, словно ушат холодной воды. – Уехал, – повторил он и уселся в красное кресло. – Уехал? Не знаю. А что? В чем дело? |