Книга Красным по черному, страница 34 – Александр Огнев

— Надо полагать, догадываетесь, по какому поводу я вас пригласил?

Обращение на «вы» ничего хорошего не предвещало.

— Так точно. Я как раз был там на месте, в больнице, товарищ комиссар, когда мне сообщили…

— Так я тебя от дел оторвал? Извини, пожалуйста, джигит. И что ты «там на месте» делал? Смотрел вторую серию американского боевика?

Бокия незаметно вздохнул и расстегнул молнию своей кожаной папки.

— Установить личность… вчерашнего ночного пострадавшего не удалось, товарищ комиссар. После операции его поместили в отделение интенсивной терапии. Состояние было оценено как тяжёлое, и дознавателя — старшего лейтенанта Морева — медики к нему на тот момент не пустили. Дежурный хирург Кривошеина, делавшая операцию, перед утренней летучкой, около восьми часов зашла к больному. Он ещё не отошёл от наркоза…

— Кривошеина? — перебил Соловьёв.

— Так точно, товарищ комиссар. Жена майора Кривошеина работает в Институте скорой помощи имени Джанелидзе.

Грузин-подполковник с видимым удовольствием произнёс название больницы.

— Хорошо, — комиссар усмехнулся про себя. — Продолжайте.

— По словам медсестры отделения Петрицкой, больной окончательно пришёл в себя около семнадцати часов и попросился в туалет. Она сказала, что ему нельзя вставать и предложила «утку». Он отказался, а когда она попыталась настоять на своём, пригрозил, что всё равно встанет, если та не привезёт каталку…

— Консистенция его мочи меня не особо интересует, — вновь перебил Соловьёв. — Так что, эти подробности можно опустить. Давай — больше по существу.

— А по существу, товарищ комиссар, — внешне невозмутимо продолжил грузин, — именно после того, как ей пришлось уступить, и случилось неожиданное…

— Что, он не утерпел и обделался?

— Никак нет, — по-прежнему спокойно ответил Бокия, не замечая генеральского сарказма. — Пока она ходила за креслом-каталкой, больной поднялся и сумел доковылять до её стола. Вернувшись с креслом, Петрицкая застала его там разговаривающим по телефону. Медсестре он сказал, что позвонил жене, поскольку та находилась в полном неведении, что с ним и где он. А так сейчас подъедет, хоть паспорт подвезёт.

— Почему Петрицкая не позвонила сразу нам?

— Пока она его отвезла, пока вернулась… Говорит, что сразу потребовалась срочная помощь двум другим тяжёлым больным — этот ведь у неё не единственный был. Ну и закрутилась. А когда спохватилась — время уже за семь вечера перевалило. Она ограничилась записью в книгу дежурств о нарушении больным режима.

— Хороша медсестричка. Ладно, с нею потом разберёмся. Дальше!

— Он упросил Петрицкую кресло-каталку пока далеко не увозить: ей, мол, работать надо, что ж он её каждый раз, как ему приспичит, за креслом гонять будет…

— Надо полагать, на каталке он и «уехал»?

— Так точно. Во время очередной «нужды» свернул не к туалету, а к лифту и спустился на травматологическое отделение, где в это время всегда много посетителей. Там его, по всей видимости, уже ждали.

— Что значит «ждали», Шалва? Как можно незаметно войти в больницу и выйти из неё, да ещё прихватив больного в тяжёлом состоянии и в кресле-каталке?

— И войти и выйти там несложно, товарищ комиссар, через запасный выход. И редкий больной не пользовался им для встречи с родственниками, особенно зимой, во время карантина. А кресло вместе с больничным бельём было оставлено как раз на площадке запасного выхода. Внизу, очевидно, ожидала машина.

— Ещё интереснее! Через несколько часов после операции больной, на котором живого места нет, с которым даже сотруднику милиции не дают побеседовать и который, по заключению врачей, вообще на ладан дышит, переодевшись, спокойно уходит на своих двоих?! Я уже не говорю о том, что подобный уход нуждается в предварительной подготовке. Прямо — весенняя сказка!

— Что касается, его физического состояния, товарищ комиссар, тут мне трудно судить. Но факт остаётся фактом. Не верить медикам нет оснований. Они сами — и хирург Кривошеина, и травматолог Шпейзман — в таком же недоумении. Однако утверждают при этом, что без дальнейшей квалифицированной медицинской помощи и соответствующих лекарств он обойтись не сможет. А для подготовки этого бегства его сообщникам вполне хватило трёх часов. Тем более что у них, как показали дальнейшие события, были все основания торопиться.

Комиссар строго взглянул на Бокия:

— И почему же они так спешили?

— Об исчезновении этого странного пациента нам сообщили из больницы в двадцать десять. Через полчаса дежурный оперуполномоченный Виноградов прибыл туда, произвёл осмотр, опросил персонал и, составив протокол, вернулся в отдел. А где-то в первом часу на отделение к Петрицкой неожиданно зашёл незнакомый субъект в белом халате, который представился санитаром морга. Посетовал, что всего третий день работает там, а уже угодил на ночное дежурство и чувствует себя на новом месте ночью не очень уютно. Затем, как бы в шутку, поинтересовался, не следует ли ожидать сегодня нового поступления с этого отделения, поскольку большинство его клиентов — он так и выразился: «клиентов» — именно отсюда. Петрицкая, будучи во взвинченном состоянии, ответила, что у них был единственный кандидат в покойники, да и тот, как известно, исчез. Однако санитар оказался не в курсе последних событий…

— И она ввела его в курс, — произнёс Соловьёв сквозь зубы.

— Женщина есть женщина, товарищ комиссар, — чисто по-грузински ответил Бокия, — не каждый день там такое случается. Лишь после того, как санитар, внимательно её выслушав, поспешил уйти, она задним умом почувствовала неладное. Но изменить уже ничего не могла. Правда, надо отдать должное: сегодня утром самостоятельно выяснила, что никакой новый санитар у них в морге не работает, и, сменившись с суточного дежурства, сразу приехала прямо в райотдел. Тут она рассказала Мореву обо всём в подробностях — от начала и до конца. При этом вспомнила ещё одну важную деталь, после чего я и выехал вместе с моим начальником угро на место, чтобы ещё раз всё уточнить и сориентироваться.

— И как? Сориентировались?

— Санитар определённо приходил, чтобы упокоить этого «кандидата в покойники». Поэтому тот — вполне обоснованно — и спешил с выпиской!..

— Так что за деталь вспомнила эта курица?

Бокия ответил не сразу. Помолчав несколько мгновений, он почти машинально закрыл папку с делом и тихо проговорил:

— Похоже, мы знаем теперь, кто того санитара послал, товарищ комиссар. Когда этот «сбежавший полутруп» сказал, что звонил жене, и она должна подвезти его паспорт, он… назвался.

— Давай без театральных пауз, Шалва! Что он сказал?

— Он сказал, что жена сейчас паспорт привезёт, а то он у них в больнице так бесфамильным и числится. «Ты, говорит, милая, хотя бы на температурном листе напиши пока… — Бокия запнулся и то ли вздохнул, то ли набрал побольше воздуха в лёгкие, — …Колчин Е.В.».