Онлайн книга «Нежная душа урода»
|
— Я не молчу, я вспоминаю. Кажется, до сих пор никто ко мне не приходил, чтобы просто поддержать и утешить. Приходят для того, чтобы позвать меня среди ночи на работу, чтобы выпить, иногда приходят, верней, пытаются прийти преступники для переговоров либо чтобы запугать меня или купить… а вот так, как вы, — нет, не припомню. Если ваши слова искренни, то — спасибо. — Знаете, а вы совсем не похожи на сыщика. По крайней мере, в моем представлении. Ой, потух свет! Надо же! — Да, потух. Думается, это надолго. Как вы сказали — не похож на сыщика? Во-первых, вы это мне уже говорили — сегодня утром. А во-вторых, это потому, что сейчас я никакой не сыщик. — Да-да. Сейчас вы просто усталый человек, которого мне хочется погладить по голове. — Вы и это мне уже говорили. Сегодня утром по телефону. — Я помню… Напоенная дождем и ночным ветром тьма царила над миром. И в этой тьме я и моя собеседница были всего лишь голосами — стремящимися навстречу друг другу. — Вы знаете, у меня есть давняя странная привычка — давать прозвища всем моим собеседникам, случайным и неслучайным знакомым. Хотите знать, какое прозвище я вам дал сегодня? — Конечно же хочу! Очень хочу! — Осенняя Женщина. — Осенняя Женщина? — Вам не нравится? — Что вы! Очень нравится! Осенняя Женщина… это удивительно! Но все же — почему именно так? — Не знаю. Может, из-за вашего имени. Отчего-то оно мне всегда напоминало осень. Ксения… Светлое и немножко грустное имя. Как осень. А может, из-за чего-то другого… из-за цвета волос, из-за глаз… Или из-за того, что мы познакомились накануне осени… Не знаю. — Осенняя Женщина… Как красиво и таинственно. Я запомню. Спасибо. — За что же? — За прозвище, разумеется. Мы опять замолчали, и молчание это вовсе не тяготило ни меня, ни, по-моему, мою позднюю гостью. — Скажите, — нарушила молчание гостья, — а ваша жена… — Невеста, — прервал я. — Хотя в моем возрасте довольно-таки странно употреблять это слово… — Пускай так — невеста. Почему она ушла? Конечно, если вы сочтете мой вопрос бестактным, то, во-первых, заранее простите, а во-вторых, можете не отвечать. Я, разумеется, не обижусь. — Как по-вашему, почему люди уходят друг от друга? — Да-да… Скажите, вам больно из-за того, что она ушла? — Сегодня я уже пытался найти ответ на этот вопрос — для самого себя. Знаете, не больно. Теперь уж мне впору опасаться за то, что вы сочтете меня безнравственным человеком, но — не больно. Какое-то горькое облегчение в душе — и больше ничего. — Горькое облегчение… Это хорошо сказано — горькое облегчение… — Как чувствую, так и сказал. — Да-да… Я еще хотела спросить о вашем сердце… — А что — мое сердце? Сердце как сердце — пройдет. — Ну разумеется, пройдет! Покой, отсутствие отрицательных эмоций, тщательный уход — и пройдет. — Покой, отсутствие отрицательных эмоций… Ох, Ксюшенька… — Вы впервые назвали меня по имени. Не по имени-отчеству, а просто по имени… — Разве? — Да-да. И мне это очень приятно. Как вы выразились, когда меня допрашивали, — будто цветком по душе. Ну, я пойду. Времени уже, наверно, часов десять. — Половина одиннадцатого, — сказал я, вглядываясь в свой светящийся циферблат. — Ну, вот видите. Пока дойду, будет уже и половина двенадцатого… — Вас кто-то дома ждет? — Нет, но… — В таком случае — одно из двух: либо я провожаю вас до самого жилища, либо… — Либо — что? — У меня — две изолированные комнаты. Одна — в вашем распоряжении до самого утра. Там имеется прекрасный диван, так что… — Я просто не знаю… как-то неловко, и вообще… — Ручаюсь, — сказал я, — что никакого «вообще» не будет. Тем более что на дверях — внушительный запор… — Ну, коли запор… — сказала моя гостья и рассмеялась, а вслед за ней рассмеялся и я сам. — Знаете, — сказал я, смеясь, — оказывается, вы — обыкновенная женщина. Сказать честно, меня это вдохновляет. — Вдохновляет — на что? — по-прежнему смеясь, спросила Ксения. — Ну, например, на то, чтобы накормить вас ужином. Было бы свинством с моей стороны отправить вас в комнату «с запором» на голодный желудок. — Это уж точно… то есть я не насчет свинства, а насчет моего голодного желудка. — В таком случае — немного терпения. Где-то тут была свеча… сейчас мы ее зажжем и пойдем на кухню. Там имеется холодильник и, сдается мне, что-то в холодильнике. Заранее прошу прощения за скудность меню. — Ну что вы… — Подержите, пожалуйста, свечу. Ну-ка, что у нас там имеется? Ага! Еще раз ага, и еще раз… И, кроме того, полбутылки вина. Как вы относитесь к полубутылке вина? — В общем, положительно… — Ну, тогда замечательно! У нас будет ужин при свечах. — При одной свече. — При одной свече. Прошу. Еще раз не обессудьте за убогость ассортимента. Водрузив свечу посреди стола, мы сели ужинать. Мы ели и пили вино, старательно не глядя друг на друга. Горела свеча, черный ночной ветер срывал с невидимых деревьев листву, листва подлетала к окну и мягко билась о стекла, будто это были разлапистые бабочки, примчавшиеся из некоего мира на одинокий огонек нашей свечи… — Спасибо, — сказала Ксения. — Будьте добры, проводите меня до той самой комнаты с запором на дверях… Спасибо. Спокойной ночи. — И вам тоже, — сказал я. — Во сколько вас завтра разбудить? — В семь. — Хорошо. Я постучу условленным стуком. Скажем, таким: чижик-пыжик, где ты был… — Я буду ждать вашего стука. Буду спать — и ждать… — Возьмите с собой свечу и спички. Мало ли что… — А вы как же? — А я — как летучая мышь… — Спокойной ночи, летучая мышь. — Спокойной ночи, Осенняя Женщина. Судя по звуку, она все-таки заперла дверь. Усмехнувшись, я пробрался к дивану, разделся, лег и почти моментально заснул. Удивительное дело, но на этот раз мне не снились ставшие уже привычными сны, и оттого, вероятно, и сердце мое меня не беспокоило. Несколько раз за ночь я все же просыпался, но не от боли, а из-за того, что каждый раз мне чудилось чье-то дыхание. Я удивленно поднимал голову, ошалело ею встряхивал и тут же припоминал, что в соседней комнате спит моя неожиданная гостья — Осенняя Женщина, которую на самом деле звать Ксенией. Разумеется, сквозь затворенную дверь я не мог ничего слышать, но вместе с тем каким-то непостижимым образом я все же слышал — и это вселяло в душу доселе неведомое ощущение покоя и какой-то логической завершенности мироздания. «Вот, — думал я, — в соседней комнате спит удивительная женщина по имени Ксения, а по прозвищу Осенняя Женщина. А на дворе — ночь, и на часах — всего только половина четвертого утра…» |