Книга Волшебная ночь, страница 60 – Мэри Бэлоу

— Ставлю три пенни, Шерон, — хохотнул Эмрис, — что ты сейчас думаешь об Оуэне. До свадьбы уже меньше двух недель. Мечтаешь о ночке после свадьбы, а?

— Эмрис! — раздался сердитый голос Хьюэлла. — В моем доме, да еще при матери и Шерон, не смей говорить пошлости!

Да, это действительно одна из причин ее тревоги, подумала про себя Шерон, — причина, о которой ей не хотелось вспоминать. Но ей все-таки надо посмотреть правде в глаза, откладывать дальше невозможно. Ей придется порвать с Оуэном. У нее ныло под ложечкой, когда она пыталась представить свое будущее без него, когда думала о том, как обидит и, может быть, даже унизит его.

— Извини, бабушка. — Она отодвинула тарелку. — Я не хочу больше есть. Ты не обидишься?

Дедушка нахмурился.

— И это в то время, когда столько людей у нас голодает, — произнес он. — Ты оскорбляешь труд бабушки, Шерон.

— Мне очень жаль. — Шерон пододвинула тарелку обратно, проткнула вилкой картофелину и, положив ее в рот, начала старательно жевать.

Бабушка ободряюще похлопала ее по руке.

— Я скажу Оуэну, чтобы он сегодня долго не задерживал тебя, — сказала она. — Тебе надо хорошенько выспаться.

Шерон с трудом разжевала последнюю картофелину и, проглотив ее, облегченно вздохнула.

Оуэн пришел через полчаса, когда Шерон мыла посуду. Она с трудом смогла заставить себя поднять на него глаза. Оуэн вовсе не казался таким уж довольным, как она ожидала.

— Ну что, Оуэн, — спросил его Хьюэлл, — ты рад? Все кончилось гораздо лучше, чем мы ожидали.

— Да, Хьюэлл, — ответил Оуэн. — Забастовка закончилась чуть ли не раньше, чем началась, с нас не удержат за невыход на работу, зарплату подняли до прежнего уровня. Да, все выглядит очень неплохо.

Эмрис усмехнулся.

— Тебя, как я посмотрю, это не очень-то радует, — сказал он. — Ты, похоже, настроился повоевать.

— А вот на это не стоит настраиваться, — проворчала Гвинет, вытирая руки. — Люди и так с ног валятся от голода.

— Все бы так, миссис Рис, — проговорил Оуэн, — но мне что-то не внушает доверия этот граф. Думаю, он хитрит с нами. Ну да ладно. Шерон, ты готова?

Чему быть, того не миновать, подумала Шерон и, сняв фартук и аккуратно сложив его, взяла со стула шаль. Пока она закутывалась в нее, бабушка наказывала Оуэну пораньше привести Шерон домой.

— Не забирайтесь высоко в горы! — крикнул им вслед Эмрис. — А не то отцу Ллевелину придется палкой благословлять вас.

— А я отберу ее у него и сломаю об колено, чтобы он благословил уже двумя палками кого-нибудь другого, — ответил ему Оуэн через плечо, и они с Шерон вышли на улицу.

Он крепко взял ее за руку, и они последовали своим обычным вечерним маршрутом по улице к ближним склонам холмов. Воздух был прохладным и влажным, в нем чувствовалось приближение осени. Оуэн хмуро молчал.

— Тебя что-то тревожит? — спросила Шерон.

— Да нет. Так, одна мелочь.

— Что же это за мелочь? — допытывалась Шерон.

— Крэйл, — ответил Оуэн. — Он подглядывал за нашим собранием. Разве он не рассказал тебе об этом?

Шерон охватила дрожь.

— Откуда ты знаешь, что он там был? — спросила она. — С чего ты взял это?

— Он сам сказал мне. — Оуэн испытующе посмотрел ей в лицо. — Сегодня утром он вызывал меня в замок. Разве он не говорил тебе?

— Я не видела его сегодня. — Шерон почувствовала, как кровь отхлынула от лица. — Я хожу в замок не для того, чтобы разговаривать с ним, а чтобы учить Верити.

Оуэн ничего на это не ответил и, отвернувшись, задумчиво посмотрел на отдаленные холмы.

— И почему ты думаешь, что он станет разговаривать со мной об этом? — не отступала она. Неужели Оуэн знает, что она тоже была этой ночью в горах? Неужели?..

— Шерон, — глухо произнес Оуэн, — кто-то предупредил графа о собрании. Он сам признался мне в этом, но не захотел назвать имя осведомителя. Но доносчик — среди нас.

Шерон похолодела, когда поняла смысл его слов. И смысл его вопросов.

— Ты думаешь, это я донесла графу? — спросила она. Ее глаза округлились от ужаса и возмущения. — Оуэн, я не делала этого! Я не доносила ему! Да и зачем мне это делать?

— Но кто-то же донес, — сказал Оуэн. — Сегодня, когда мы говорили об этом с мужчинами, твое имя прозвучало не раз. Есть такие, которые даже убеждены, что это сделала ты.

Шерон, потрясенная и оскорбленная, остановилась и резко повернулась к Оуэну.

— Кто же это, Оуэн? — возмущенно воскликнула она. — Может быть, ты? Признайся, ты тоже считаешь, что это сделала я? Ты думаешь, что я хочу, чтобы тебя и твоих друзей уволили с работы?

Оуэн взял в ладони ее лицо, крепко удерживая подбородок большими пальцами, чтобы она не смогла отвернуться. Он долго смотрел ей в глаза, прежде чем ответил:

— Нет. Я не верю, что ты могла пожелать мне такого. Да и другим людям нашей долины.

Странно, но его доверие не принесло ей облегчения. Она чувствовала, что готова вот-вот расплакаться, и кусала сдерживая рвавшиеся из груди рыдания. Она обманула Оуэна, обманула в другом, гораздо более важном. Но так уж повернулось, что сейчас неподходящее время, чтобы признаться ему в своем грехе и порвать с ним. Если она сейчас сделает это, ее наверняка сочтут виноватой и в том, к чему она совсем непричастна. Да, она виновата, но в другом. Она помолвлена с Оуэном и изменила ему. Но она не предавала его. Она не предавала людей Кембрана.

— Спасибо тебе, — сказала она Оуэну.

— Но теперь тебе точно нельзя бывать в замке, — сказал он. — Теперь-то уж наверняка, Шерон. Я верю тебе, но другие мужчины вряд ли поверят. Тебя и так уже подозревают в доносительстве. А некоторые находят этому кучу всяких причин. Одни говорят, что граф — красавчик, что у него денег куры не клюют, другие — что вы с ним одного поля ягода, не то что я.

Шерон чувствовала себя оплеванной.

— В общем, тебе надо уйти оттуда, чтобы снять с себя всякие подозрения, — закончил Оуэн.

— Только для этого? — спросила Шерон. — Даже когда ты веришь мне? Но, Оуэн, разве тем самым я не признаю свою вину? Разве это не будет выглядеть так, что ты уличил меня в доносительстве, приструнил и заставил отказаться от работы?

— Ну и хорошо, если так, — ответил Оуэн. — Если мужчины сочтут, что я задал тебе хорошую трепку и ты послушалась, они успокоятся и разговоры утихнут. Я считаю, что лучше всего повернуть дело именно так — ну, разве что бить тебя я не стану, потому что верю тебе. Но ты будешь в безопасности, если все сочтут, что я сам разобрался с тобой.

Шерон закрыла глаза. Но его сильные руки, державшие ее за подбородок, не позволили ей спрятать лицо.

— Никогда, — ответила она. — Нет и еще раз нет. Я никогда не соглашусь на это, Оуэн. Я не понимаю, как у тебя язык поворачивается предлагать мне такое?