Книга Волшебная ночь, страница 84 – Мэри Бэлоу

— Ты должен пойти с нами, папа, — заявила Верити. — Я хочу, чтобы ты тоже поднялся на вершину.

Алекс посмотрел на Шерон. Полотенце замерло у нее в руках. Затем она медленно опустила его.

— Конечно, — проговорила она, — не стоит идти домой, чтобы через час опять возвращаться сюда.

Алекс колебался, но скорее для виду. Как он мог отказаться от приглашения! Целый час с ней! А может, даже и больше. Он так скучал по ней. У него было ощущение, что он не видел ее по крайней мере год.

— Что ж, хорошо, — сказал он, обращаясь к Верити. — А ты уверена, что нам нужно забираться на самый верх?

Девочка радостно рассмеялась в ответ. Ах, как приятно было снова видеть ее счастливой!

Они поднимались в гору, солнце грело им спины, легкий бриз овевал их лица, путал им волосы. Верити устроилась между ними, держась за руки, время от времени она поджимала ноги и, визжа от восторга, повисала в воздухе. Она взахлеб спешила рассказать обо всем, что видела и о чем думала, с тех пор как Шерон перестала появляться в замке, она торопилась повторить все валлийские слова, которые они выучили с Шерон, и спеть все песни, которым Шерон научила ее. Шерон подхватывала песни, и даже Алекс пытался подпевать им, перевирая слова и мелодию. Он сбивал их стройное пение, и Верити принималась учить его словам песни, а Шерон поправляла ее произношение. Было что-то странное и нелепое в этой компании, карабкающейся в гору и во весь голос распевающей на разные голоса валлийскую песню.

— О-го-го! — закричала Верити, кружась на месте, раскинув руки в стороны, когда они оказались на самой вершине горы, откуда открывался вид на две долины. — Это вершина мира!

— Не хватает только лестницы на небо, — проворчал Алекс. — И слава Богу. Хватит уже карабкаться вверх.

Верити рассмеялась, схватила его за руки и закружилась вокруг него. А потом бросилась бегать по лужайке, визжа от счастья и чувства полноты жизни. Алекс и Шерон с улыбкой смотрели на нее, а потом одновременно повернулись и взглянули друг на друга. Они уже не улыбались.

Алекс сам не ожидал этого. Движимый порывом, он склонился к ней и быстро поцеловал ее в губы.

— Как спина? — спросил он.

— Лучше, — сказала Шерон. — По крайней мере уже не болит при каждом движении.

— Я не смог убедить ее, Шерон, — сказал он. — Ей так хотелось повидать тебя.

— Мне тоже, — с нежностью в голосе ответила она. — Я люблю ее.

Алекс представил себе Шерон матерью Верити. Матерью других его детей. Шерон — его жена, его друг и любовница. Было что-то мучительно-тоскливое в этой несбыточной мечте.

— Шерон… — Он протянул руку и коснулся ее щеки.

— Сэр Джон Фаулер, мой отец, пообещал подыскать мне место учителя, — торопливо заговорила Шерон. — Я собираюсь уехать отсюда.

Лучше бы она пронзила его острым ножом!

— Ты хочешь этого? — спросил Алекс.

Она кивнула.

— Мне нравится учить детей, — ответила Шерон. — Мне кажется, что я буду счастлива в школе. Может быть, это слишком смело, ведь пока я учила только одного ребенка. Но мне нужно уехать отсюда. Мне нужно начать все сначала.

— Это обязательно? — спросил Алекс. — Разве нельзя работать здесь, Шерон?

Она покачала головой.

— Нет, — твердо сказала она. — Здесь мне работать нельзя.

Алекс убрал свою руку от ее щеки и оглянулся, ища глазами Верити. Девочка уже убежала далеко от них и, казалось, была полностью поглощена собой и своим счастьем.

— Значит, твой отец найдет тебе работу, — медленно проговорил Алекс и вдруг удивленно поднял брови. — Ты сказала отец, Шерон?

Она кивнула:

— Да. Он приходил навестить меня в Гленридском замке, когда ты сообщил ему, что со мной произошло. А потом пришел ко мне домой. — Она едва заметно улыбнулась. — Да, я сказала отец.

— Что ж, — кивнул Алекс, — я рад за тебя.

Она взялась за серебряную цепочку на своей шее, на которую он уже успел обратить внимание, и протянула ему на ладони медальон.

— А потом он передал мне это, — сказала она. — Это медальон моей матери. Он забрал его, когда она умерла.

Алекс осторожно взял в руки медальон и открыл его. На двух половинах были миниатюры; на одной из них был изображен молодой сэр Джон Фаулер, а с другой на него смотрела Шерон — но только это не могла быть Шерон.

— Твоя мать? — спросил Алекс. Она кивнула.

— Я очень похожа на нее.

— Неудивительно, — сказал Алекс, закрывая медальон и осторожно опуская его в вырез ее платья, — что он любил ее. — И внимательно посмотрел ей в глаза.

— Да, теперь я понимаю, что это была любовь, — ответила Шерон. — Раньше я говорила себе, что их связывает только страсть. Но сейчас я знаю, что я была рождена в любви.

Алекс улыбнулся, затем вдруг встревожено нахмурился.

— Шерон, — сказал он, — ты не беременна? Она залилась краской и прикусила губу.

— Нет, — сказала она тихо. — Нет.

Он не мог объяснить себе, почему ее ответ так разочаровал его. Ведь меньше всего ему хотелось осложнять этим их и без того непростые отношения, меньше всего он желал для нее судьбы ее матери.

— Шерон. — Алекс взял ее за руку. Он не может позволить ей уехать. Хотел бы, но не может. — Неужели это действительно то, что тебе нужно? Я имею в виду работу в школе.

— Да. — Она не отвела взгляда и смотрела на него спокойно и уверенно. — Теперь я знаю, что никогда не смогу стать своей в Кембране, никогда не стану одной из них, как бы ни старалась. Я могу работать так же, как они, могу выйти замуж за человека их круга, но мне никуда не деться от чувства, что я не такая, как они. Мне еще предстоит найти то место, где я смогла бы стать своей, смогла бы быть счастливой от того, что я такая, какая есть. Одно я знаю точно — мое сердце принадлежит Уэльсу. И я уверена, что мое призвание — быть учителем. Но чтобы найти себя, мне нужно уехать отсюда.

— А тебе не кажется, — спросил Алекс, — что нам нужно быть вместе, Шерон?

Она покачала головой.

— Нет, — ответила она. — Вот в этом я уверена на сто процентов. Я никогда не смогла бы стать счастливой с тобой, Александр. Останься я с тобой — и я уже никогда не смогу быть самой собой. Я потеряюсь в тебе, точно так же как потерялась бы в Оуэне, если бы вышла замуж за него. Может быть, это звучит эгоистично, может быть, даже не по-христиански, но я — это я, и я должна оставаться собой. Отец поможет мне найти себя. Я обязательно найду себя, я верю в это.

Алекс чувствовал невыносимую тяжесть на сердце. Он оглянулся и, увидев, что Верити идет к ним, повернулся к Шерон, спеша высказать все то, что должен был сказать ей, пока еще не стало поздно.