Онлайн книга «Дело о воющей собаке»
|
– Да. – И вы не могли держать ручку в этой руке? Последовала небольшая пауза. – Да, – внезапно заявила свидетельница. – И это доказывает, насколько ложно ваше обвинение, будто я написала письмо и телеграмму. Моя рука была покалечена, и я никак не могла ею писать. – Были ли вы в Мидуике семнадцатого октября этого года? Женщина колебалась. – Не летали ли вы в тот день в Мидуик на самолете чартерным рейсом? – продолжал Мейсон, не дожидаясь ответа. – Да. Я думала, что могу найти там миссис Картрайт, и полетела туда. – И вы не заполняли этот бланк в мидуикском телеграфе? – Я уже говорила вам, что не могла этого сделать. – Отлично, – кивнул Мейсон. – Давайте вернемся к вашей руке. Она была настолько искромсана, что вы не могли держать в ней ручку? – Да. – И это произошло семнадцатого октября? – Да. – Восемнадцатого октября рука была в таком же состоянии? – Да. – И девятнадцатого тоже? – Да. – Но разве вы не вели дневник в течение упомянутого мною периода? – Да, – быстро ответила Телма, но, спохватившись, закусила губу и поправилась: – Нет. – Так все-таки да или нет? – Нет. Перри Мейсон извлек из кармана лист бумаги: – Не является ли это страницей вашего дневника, относящейся к упомянутой дате, а именно к восемнадцатому октября этого года? Свидетельница молча уставилась на вырванную страницу. – И не является ли фактом, – продолжал Мейсон, – что вы одинаково свободно владеете обеими руками, что вы вели дневник в течение этого времени и делали записи ручкой, которую держали в левой руке? Не является ли фактом, что вы в состоянии писать левой рукой и всегда делаете так, когда желаете изменить ваш почерк? Не является ли фактом, что вы имеете у себя дневник, из которого вырвана эта страница, и что почерк на ней абсолютно идентичен почерку в письме, якобы написанном Полой Картрайт, и на телеграфном бланке, якобы заполненном ею же? Женщина поднялась, уставилась остекленевшими глазами сначала на судью Маркхэма, потом на присяжных и внезапно завизжала. В зале начался форменный бедлам. Приставы призывали к порядку. Помощники шерифа бросились к свидетельнице. Клод Драмм истерически требовал перерыва, но его крики потонули во всеобщей неразберихе. Перри Мейсон вернулся к столу защиты и сел. Помощники шерифа взяли Телму Бентон за локти и хотели увести от свидетельского места, но внезапно она свалилась в обморок лицом вниз. Мало-помалу голос Клода Драмма начал пробиваться сквозь стоящий в зале рев. – Ваша честь, – кричал он, – во имя гуманности и достоинства я требую отложить перекрестный допрос, дабы свидетельница могла прийти в себя! Очевидно, что она очень больна, чем бы ни было вызвано ее состояние! Продолжать в такое время перекрестный допрос было бы бесчеловечно! Судья Маркхэм устремил задумчивый взгляд на Перри Мейсона. Голос адвоката был негромким и спокойным. Шум в зале стих – все хотели его слышать. – Могу я спросить обвинителя, является ли это единственной причиной, по которой он просит о перерыве? – Разумеется, – ответил Клод Драмм. – Могу я также спросить, учитывая эту просьбу, – продолжал Мейсон, – имеются ли у него другие свидетели? – Это мой последний свидетель, – заявил Драмм. – Я гарантирую защите право подвергнуть ее перекрестному допросу. Окружная прокуратура солидарна с защитой в стремлении выяснить истинные факты этого дела. Но я не могу согласиться на продолжение допроса женщины, явно пребывающей в крайней степени нервного напряжения. – Думаю, адвокат, – заметил судья Маркхэм, – что на сей раз ходатайство о перерыве – во всяком случае, кратком – достаточно обосновано. Мейсон вежливо улыбнулся: – В ходатайстве более нет необходимости, ваша честь. Я с радостью заявляю, что, учитывая состояние свидетельницы и мое желание завершить дело, я закончил перекрестный допрос. Он снова сел. Клод Драмм недоверчиво на него посмотрел. – Закончили? – переспросил он. – Да. – Эти обстоятельства застигли меня врасплох, ваша честь, – заявил Драмм, – и я просил бы отложить слушание до завтрашнего утра. – По какой причине? – осведомился судья Маркхэм. – Исключительно с целью обдумать кое-какие факты и курс, которого я буду придерживаться. – Но, – напомнил судья, – вы ответили на вопрос адвоката, что это ваш последний свидетель. – Хорошо, – внезапно заявил Клод Драмм. – Я закончил. Предоставляю слово защите. Перри Мейсон поклонился судье и присяжным. – Защите нечего добавить, – заявил он. – Что? – взвился Клод Драмм. – У вас нет свидетелей? – Защите нечего добавить, – с достоинством повторил Мейсон. – Не желают ли джентльмены приступить к прениям? – спокойно осведомился судья Маркхэм. – Да, – ответил Перри Мейсон, – я хотел бы обсудить дело. – А вы, обвинитель? – Ваша честь, – заявил Клод Драмм, – я не могу обсуждать дело в настоящее время. Это требует некоторой подготовки. Я снова прошу отложить слушание… – А я снова отклоняю ходатайство, – не допускающим возражений тоном отозвался судья. – Я считаю, что в этом деле права обвиняемой должен обеспечить суд. Начинайте прения, мистер Драмм. Обвинитель встал: – Ваша честь, думаю, я должен просить суд о прекращении дела. Перри Мейсон тоже поднялся: – Возражаю, ваша честь. Кажется, я уже объяснил свою позицию в этом вопросе. Подсудимая имеет право очистить свое имя от подозрений. Прекращение дела не способно это обеспечить. Судья внезапно прищурился. Он смотрел на адвоката с настороженностью кота, следящего за мышиной норкой. – Насколько я понимаю, мистер Мейсон, вы возражаете против прекращения дела обвинением? – Да. – Очень хорошо, – кивнул судья Маркхэм. – Мы дадим жюри возможность рассмотреть это дело. Пусть заместитель окружного прокурора приступает к прениям. |