Онлайн книга «Каникулы в Лимстоке»
|
– Почему вы должны были бы знать? – спросил я. – Я всегда все знаю. Я просто чувствую, что это моя обязанность. Кэйлеб проповедует правильные идеи и отправляет требы. Это обязанность священника, но я думаю, что обязанность его жены – знать, что думают и чувствуют люди, даже если жена ничего не может сделать. А я не имею ни малейшего представления, чей ум оказался… Она внезапно прервала свою речь, уклончиво добавив: – К тому же это очень глупые письма. – А вы… э-э… вы тоже что-то получили? Я задал вопрос с известной долей робости, но миссис Дан-Кэлтроп ответила совершенно естественным тоном, лишь ее глаза стали чуть шире: – О да, два… нет, три. Я забыла, что именно в них говорилось. Что-то очень глупое о Кэйлебе и школьной учительнице, так, кажется. Совершенная ерунда, потому что Кэйлеб не имеет склонности к флирту. Он никогда этим не занимался. Он вполне доволен церковной работой. – Конечно, – сказал я. – О, конечно. – Кэйлеб стал бы святым, – сказала миссис Дан-Кэлтроп, – если бы не был слишком уж умным. Я оказался не в состоянии подобрать ответ на подобную критику, но это было и ни к чему, так как миссис Дан-Кэлтроп продолжала говорить, непостижимым образом вновь перескочив от своего мужа к письмам: – Существует ведь множество вещей, о которых могло бы говориться в этих письмах, но этого нет. И это весьма странно. – Я бы вряд ли сказал, что они страдают избытком сдержанности, – бросил я резко. – Да, но не похоже, чтобы автор знал что-нибудь. Что-нибудь реальное. – Вы полагаете? Прекрасные блуждающие глаза обнаружили меня. – Да, конечно, ведь у всех нас есть множество прегрешений, какие-то постыдные секреты. Почему этот сочинитель не использует их? – Она помолчала, а потом внезапно спросила: – Что говорилось в вашем письме? – Там утверждалось, что моя сестра мне не сестра. – А она вам сестра? Миссис Дан-Кэлтроп задала вопрос с непринужденным, дружеским интересом. – Конечно, Джоанна мне сестра. Миссис Дан-Кэлтроп кивнула. – Это как раз и подтверждает то, что я имела в виду. Осмелюсь сказать, существует другое… Ее чистые, нелюбопытные глаза смотрели на меня задумчиво, и я внезапно понял, почему весь Лимсток побаивается миссис Дан-Кэлтроп. В жизни каждого есть нечто тайное, и каждый надеется, что об этом никто никогда не узнает. Но я почувствовал, что миссис Дан-Кэлтроп действительно знает все. И в этот раз я испытал истинное наслаждение, когда сердечный голос Айми Гриффитс прогудел: – Привет, Мод! Рада, что наконец-то вас встретила. Я хочу предложить изменить день распродажи рукоделий. Доброе утро, мистер Бартон. Она продолжала: – Я должна сейчас заскочить к бакалейщику, оставить заказ, потом я пойду в институт, вам это подходит? – Да-да, это будет просто замечательно, – ответила миссис Дан-Кэлтроп. Айми Гриффитс вошла в лавку. Миссис Дан-Кэлтроп сказала: – Бедняжка! Я был в недоумении. Неужели она жалеет Айми? Она тем временем продолжила: – Знаете, мистер Бартон, я действительно боюсь… – Вы об этих письмах? – Да, видите ли, в них есть намерение… в них должно быть намерение… – Она замолчала, сбившись с мысли, прищурилась. Потом заговорила медленно, словно решая загадку: – Слепая ненависть… да, слепая ненависть. Но даже слепой человек может попасть кинжалом в сердце, если ему выпадет шанс… И что случится тогда, мистер Бартон? Мы узнали это еще до того, как закончился следующий день.
…Патридж, которая просто-таки наслаждалась разного рода трагедиями, в очень ранний утренний час вошла в комнату Джоанны и со всеми подробностями сообщила, что миссис Симмингтон накануне днем покончила жизнь самоубийством… Джоанна, стряхнув остатки сна, села в постели, мгновенно и окончательно проснувшись. – О Патридж, какой ужас! – Действительно ужас, мисс. Безнравственно лишать себя жизни. Хотя тут, конечно, не без того, что ее довели до этого, бедняжку. Джоанна поняла намек. Ее едва не затошнило. – Нет… – Ее глаза задавали Патридж вопрос, и Патридж кивнула. – Именно так, мисс. Одно из этих грязных писем. – Как это отвратительно! – сказала Джоанна. – До жути отвратительно! И все-таки я не понимаю, почему она должна убивать себя из-за подобного письма. – Если только написанное в нем не было правдой, мисс. – А что в нем было? Но этого Патридж не могла или не хотела сказать. Джоанна вошла ко мне, бледная и потрясенная. Все это казалось тем более страшным, что мистер Симмингтон был не тем человеком, с которым хоть как-то можно связать представление о трагедии. Джоанна высказала мысль, что мы должны предложить Меган переехать к нам на день-два. Элси Холланд, сказала Джоанна, может быть, и хороша для детей, но это такая особа, которая почти наверняка доведет Меган до сумасшествия. Я согласился. Я представил Элси Холланд, произносящую пошлость за пошлостью и предлагающую бесчисленные чашки чая. Доброе создание, но совсем не то, что нужно Меган. Мы поехали к Симмингтонам после завтрака. Мы оба немножко нервничали. Наш приход мог выглядеть как явное и отвратительное любопытство. К счастью, мы встретили Оуэна Гриффитса, возвращавшегося от Симмингтонов. Он приветствовал меня вполне сердечно, и его обеспокоенное лицо прояснилось. – О, привет, Бартон, рад вас видеть. Я боялся, что это произойдет рано или поздно. И вот это случилось. Проклятое дело! – Доброе утро, доктор Гриффитс, – сказала Джоанна тем голосом, каким она обычно говорила с нашими глухими тетушками. Гриффитс подскочил от испуга и покраснел. – О… о, доброе утро, мисс Бартон. – Я подумала, – пояснила Джоанна, – что, может быть, вы меня не заметили. Оуэн Гриффитс покраснел еще гуще. Его охватило отчаянное смущение. – Я… извините… я сосредоточился… нет, это не так. Джоанна безжалостно продолжила: |