Книга Король Зимы, страница 59 – Бернард Корнуэлл

— Не дворец, а прибежище шлюх, — бубнил Блайддиг. — Если бы еще в открытую, хоть какая-то польза была бы.

Одетый в тогу придворный распахнул створки последней двери и с поклоном ввел нас в просторный зал, окна которого открывались на сверкающее море.

— Лорд король, — склонился он перед единственным в зале человеком, — вот вождь Блайддиг и Дерфель, капитан из Думнонии.

Высокий худой человек с редеющими волосами и нервным лицом встал из-за стола, где он что-то писал на пергаменте. Легкий сквозняк шевелил листы, ворошил лежавшие в беспорядке перья, хозяин прижал кипу исписанных пергаментов рогом с чернилами и зеленым змеиным камнем.

— А, Блайддиг! — воскликнул король, двигаясь нам навстречу. — Ты, я вижу, вернулся. Хорошо, хорошо. Некоторые предпочитают не возвращаться. И корабли исчезают. Мы должны это обдумать. Может, нужны более крупные корабли, как ты считаешь? Или мы неправильно их строим? Я не уверен, что у нас есть настоящие мастера корабельного дела, хотя наши рыбаки уверяют, будто все отлично. Однако и некоторые из них пропадают. Загадка. — Король Бан приостановился и потер висок, оставив на нем чернильные пятна. — Не могу найти никакого решения, — задумчиво произнес он и уставился на меня. — Драйвель, так, кажется?

— Дерфель, лорд король, — сказал я, опускаясь на одно колено.

— Дерфель! — с неподдельным интересом произнес он. — Дерфель! Дайте подумать. Дерфель... Полагаю, что это имя что-то означает... А-а-а, вот что: «принадлежащий друиду». Так ты из друидов, Дерфель?

— Я воспитывался Мерлином, лорд.

— Да? В самом деле? Замечательно! Мы непременно должны поговорить. Как поживает мой дорогой Мерлин?

— Его никто не видел последние пять лет, лорд.

— Значит, он невидим! Ха! Я всегда полагал, что это одна из его удивительных шуток. И полезная, кстати. Надо попросить моих мудрецов обдумать это. Поднимись, поднимись. Не люблю, когда люди стоят передо мной на коленях. Я не Бог, во всяком случае, мне так кажется. — Король пристально разглядывал меня, пока я поднимался с колен. Лицо его постепенно омрачалось. — Ты похож на франка! — озадаченно произнес он.

— Я думнониец, лорд король, — гордо сказал я.

— Надеюсь, что это именно так. И ты тот думнониец, за которым следует сюда Артур, ведь так? — оживился он.

— Нет, лорд, — сказал я, — Артур окружен врагами. Он бьется за сохранение нашего королевства и поэтому дослал меня с небольшим отрядом. Это все, что он может сейчас сделать, а я должен сообщать ему обо всем происходящем здесь, о том, чего нам не хватает и что требуется.

— Не хватает людей! — Голос Бана сорвался на визг. — Бог мой, это единственное, что требуется! Значит, ты привел всего лишь небольшой отряд? Точнее, сколько?

— Шестьдесят солдат, лорд.

Король Бан резко опустился на стул, выложенный слоновой костью.

— Шестьдесят! Я надеялся хотя бы на три сотни! И на самого Артура во главе их! Ты выглядишь слишком молодым для опытного воина и тем более капитана. — Он с сомнением поглядел на меня, и вдруг взгляд его просветлел. — Я правильно понял, что ты воспитанник Мерлина? Значит, умеешь писать?

— Да, лорд.

— И читать? — допытывался он.

— Да, лорд король.

— Видишь, Блайддиг! — торжествующе вскричал король, вскакивая со стула. — Некоторые воины умеют читать и писать! Это не унижает их, не низводит до положения писцов, женщин и поэтов, которых ты считаешь ничтожными. Ха! Грамотный воин. А ты, случаем, не пишешь стихов? — спросил он меня.

— Нет, лорд.

— Как печально. Мы — сообщество поэтов. Мы — братство! Мы называем себя fili, а поэзия — наша страстная любовница. Могу сказать больше: она наше, священное предназначение. Может быть, и ты вдохновишься? Иди за мной, грамотный Дерфель.

Бан, забыв обо всех бедах и отсутствующем Артуре, ринулся в другой конец зала. Мы снова прошли через ряд дверей, минуя еще одну маленькую комнату, где сидела другая полуобнаженная арфистка, такая же красивая и легко касавшаяся струн тонкими пальцами, и очутились в просторной библиотеке.

Никогда раньше я не видел настоящей библиотеки, и король Бан с интересом наблюдал за мной, явно довольный моей восторженной растерянностью. Я просто раскрыл рот от удивления. Вдоль стен одна на другой, словно ячейки в открытых сотах, стояли коробки с торчащими из них перевязанными лентами свитками. Тут были сотни таких ячеек, и на каждой болтался ярлычок с аккуратно сделанной чернилами надписью.

— На каких языках ты говоришь, Дерфель? — спросил Бан.

— На языке саксов, лорд, и на языке бриттов.

— Ах! — Он был явно разочарован. — Только на этих грубых языках? У меня есть люди, говорящие на латыни, греческом, британском, конечно, но даже и на арабском. А отец Кельвин знает в десять раз больше языков. Разве не так, Кельвин?

Король обращался к оказавшемуся в библиотеке белобородому священнику с уродливым горбом, который не скрывала и просторная монашеская мантия с откинутым капюшоном. Священник, его звали Кельвином, в подтверждение лишь поднял худую руку, но ни на секунду не оторвал взгляда от лежавших перед ним на столе свитков. В первое мгновение мне показалось, что капюшон его черного одеяния оторочен серым мехом, но, приглядевшись, обнаружил, что это кошка, — она подняла голову, поглядела на меня прищуренным зеленым глазом и снова задремала. Король Бан не обратил никакого внимания на непочтительный жест священника и потащил меня вдоль полок с коробками, возбужденно рассказывая о собранных сокровищах.

— Здесь хранится то, что оставили римляне, — гордо говорил он, — кое-что додумались прислать мне друзья. Некоторые из манускриптов слишком древние, лишний раз к ним и прикоснуться нельзя, поэтому мы их переписываем. Посмотрим, что это? А, да, одна из двенадцати пьес Аристофана. Разумеется, у меня есть все. Эта называется «Вавилоняне». Комедия, написанная на греческом, молодой человек.

— И вовсе не смешная, — откликнулся Кельвин, не поднимая головы.

— Но ужасно забавная, — сказал король Бан, снова не заметив своеволия своего библиотекаря, к которому, очевидно, давно привык. — Может быть, мы, fili, должны построить театр и поставить эту пьесу? — задумчиво спросил он, словно обращаясь к самому себе. — А, вот это тебе понравится! «Поэтическое искусство» Горация. Я сам переписал.

— Неудивительно, что в рукописи ничего не разберешь, — вставил священник.

— Я заставил всех fili изучить постулаты Горация, — похвастал король.

— Вот почему они такие отвратительные поэты, — буркнул священник.

— Ах, Тертуллиан! — Король вытащил из коробки свиток и сдул с него пыль. — Копия его «Защиты от язычников»!

— Все вздор! — проворчал Кельвин. — Пустая трата драгоценных чернил.