Онлайн книга «Последний танцор»
|
День все так же течет за днем, Хотя ты давно ушла, Сказав, что мечтаешь лишь об одном: Забыться долгим и сладким сном, Где нет ни клятв, ни банальных слов, А есть только грезы, покой и тишь. Не верь, моя милая, грезы — обман, А жизнь хороша наяву! Зачем доверяться обманчивым снам, Когда мне нужна только ты одна? И я тебя никому не отдам - Уж лучше Смерть призову! Когда последние отзвуки стихов смолкли, Дэнис долго еще сидела в темноте, не замечая стекающих по ее щекам слез. — Пусть простит меня Трент, — всхлипнула она наконец, — но я уже далеко не та юная девчонка, которую он любил семь лет назад. За эти годы немало воды утекло, и мне случалось делать такое, что привело бы его в ужас. Да и тогда он любил не меня, а девятилетнюю девочку во мне, подружку его детских игр. А меня — меня] — он на самом деле не любил никогда. — Ты ошибаешься, — мягко возразил Образ. — Тебя он тоже любил. А в тебе еще сохранилась хотя бы малая частица той любви? — Да! — воскликнула девушка. — Нет! — поправилась она секунду спустя. — Не знаю, — закончила Дэнис упавшим голосом. Трент выглядел обеспокоенным. Он то срывался с места и принимался расхаживать по комнате, то садился обратно в кресло и начинал разглагольствовать на отвлеченные темы, совершенно не прислушиваясь к моим репликам. Я слишком мало его знал — возможно, это была его обычная манера поведения, — но почему-то тоже занервничал. Где-то около двух или трех утра я упомянул о массовой вербовке и подготовке подпольем новых боевиков. В ответ он сухо отрезал: — Напрасный труд. У них нет ни единого шанса! — Так-таки и ни единого? — позволил себе усомниться я. — Пойми, Нейл (забыл сказать, что к тому времени мы прониклись взаимным дружеским чувством и перешли на «ты»), я вовсе не преувеличиваю. Даже если повстанцам удастся осуществить все, что они запланировали, — абсолютно все! — они и в этом случае проиграют. Ни одна модель не дает утешительного результата. Для победы им необходимо заключить тесный союз с Дальнепроходцами и Гильдией. Они этого не сделали. Мало того, их новый лидер Ободи, педик и бывший сутенер, даже не пытался вести переговоры. Но и при их поддержке вероятность благоприятного исхода невелика. Есть, правда, один вариант... — Трент вдруг замялся, но потом решил, видимо, договорить до конца; теперь мы с ним были в одной лодке, и он мог рассчитывать на мое умение держать язык за зубами. — Сильно сомневаюсь, что они уже рассматривали его с практической точки зрения, потому что гарантий никаких нет, а обойдется подобная попытка очень дорого, но исключать такого развития событий я бы не стал. — И что же это за вариант? — полюбопытствовал я. Трент на миг задумался и решительно покачал головой: — Нет, не скажу. Даже тебе. Сам как вспомню, так вздрогну! — Он осторожно помассировал виски кончиками необычайно длинных и гибких пальцев. — До одиннадцати лет я рос и воспитывался под жестким присмотром кураторов из МС. Совет Объединения принял решение об освобождении из-под опеки телепатов Кастанавераса как раз накануне моего дня рождения. Я многому научился у миротворцев и еще больше о них узнал. Вот если бы они возглавляли восстание, тогда победа была бы обеспечена. Они профессионалы, и я их за это уважаю. Все расклады — ну, может, кроме того, что я упомянул, — ими давно просчитаны, и на каждый предусмотрены соответствующие контрмеры. Эти жалкие дилетанты из ОДР и «Эризиан Клау» даже не подозревают, что все их потуги не более чем мышиная возня. А коты-миротворцы смотрят на них и облизываются, заранее договорившись между собой, кто какую мышку слопает. Ближе к утру, когда Дэнис успела выплакаться и жутко устала, Образ сказал: — Трент поручил передать тебе перед уходом это послание: «Мне больно вспоминать о тебе, любимая. Больно до такой степени, что я не в состоянии ни есть, ни спать, ни думать о чем-то другом. И все равно вспоминаю о тебе каждый день, каждый час, Каждый миг. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты снова была со мной». Дэнис сидела тихо, не шелохнувшись, боясь показать, как близко к сердцу приняла она бесхитростные фразы послания Трента. — Он не может продолжать любить меня спустя семь лет, — твердо заявила она, справившись с волнением. — Трент просто обманывает себя, тешится иллюзиями, хотя, надо признать, делает это очень убедительно. — Возможно, — не стал отрицать Образ, — его чувство к тебе обманчиво и иллюзорно, но для него оно столь же реально, как настоящее. — Но прошло целых семь лет. И еще семь в промежутке. Мы были вместе всего три коротких месяца. — Что с того, если он по-прежнему страдает? Дэнис закусила губу: — Трент, это безумие! Образ Трента Неуловимого согласно кивнул: — Мне тоже часто кажется, что здравомыслие не самая сильная из его сторон. Прошу прощения, Дэнис, но, пока мы тут беседуем, веб-ангелы заполонили почти всю Инфосеть. Мне пора убираться. Хочешь что-нибудь передать Тренту? — Скажи ему... скажи, что я тоже по нему скучаю. — И все? Дэнис помедлила, потом с жаром воскликнула: — Да! Я люблю тебя, Трент! Джонни Джонни глубокомысленно заметил: — Случаются дни, когда он верит в это всей душой, однако чаще бывает так, что он начинает сомневаться, потому что прошло целых семь лет, а ты так и не сделала встречного шага. Но как бы то ни было, я уверен, что ему будет приятно услышать твои слова. — Я люблю тебя, — повторила Дэнис. — Для него это очень много значит, — сказал Образ. — Спасибо тебе. И знай, что он тоже любит тебя. Любит сильнее, чем... — Голографический куб вдруг засеребрился, изображение пошло волнами, но секунду спустя восстановилось в прежнем виде. — Проклятые ангелы! — выругался Джонни Джонни и заторопился: — Все, дорогая, не могу больше задерживаться. Они уже понаставили ловушек на этом участке Сети. Еще немного — и я вообще не смогу вернуться. Прощай. — Постой! — выкрикнула Дэнис начавшему таять Образу. — Последний вопрос: он любит меня сильнее, чем кого? Или что? — Сильнее, чем ты его, глупышка, — снисходительно усмехнулся Джонни Джонни. — Сумасшедший, что с него возьмешь? Ну все, я убегаю. Если попадусь в лапы к ангелам, Трент так и не узнает, что ты его любишь. Пока! Светящийся куб исчез, оставив девушку в темноте наедине с собой и грустными мыслями. Прошло несколько минут. Внезапно дверь спальни свернулась, и в тускло освещенном проеме показалась худощавая фигурка старого японца. — Просыпайся, девочка моя! Скорее! — Я не сплю, Роберт. Что случилось? |