Онлайн книга «Лжедмитрий Второй, настоящий»
|
«Запись опроса царевича Московского Дмитрия, сына царя Ивана Четвертого, сделанная в присутствии их высочеств князей Адама и Константина Вишневецких, дворянина Ришарда Бучинского и священника православной веры Мачея Кишковского, сделанная мною, Мартином Иваницким, секретарем их величества князя Константина. – Сколько лет Вам было, когда Вас увезли из Углича? – Меньше четырех. – Кто это сделал или по чьему распоряжению это было сделано? – Я думаю, это было сделано по приказу моего дяди Афанасия Нагого, бывшего посла в Крыму, бывшего дипломата моего отца. – Кто Вас скрывал и где Вы скрывались? – Разрешите, я не буду отвечать на этот вопрос. Так как люди, спасавшие меня, еще находятся в руках Годунова. – Вы нам не доверяете? – Я Вам доверяю. Я не доверяю случайностям. – Что Вы имеете в виду? – Замочные скважины. – Значит, ребенок, которого содержали в Угличе вместо Вас, жил там четыре года? – Значит. – И все это время мать с Вами не встречалась? – Я плохо помню свою мать. Может, я не был желанным ребенком. Может, что-то другое. Я знаю только одно, что за год перед этим насмерть была отравлена моя кормилица. И все были уверены, что меня ждет могила. – Кто занимался Вашим воспитанием? – Доктор Симеон. – Он был образованным человеком? – Для Русии он был как Аристотель. – Откуда он взялся? – Его прислал Афанасий Нагой, когда мне было восемь лет. – То есть сразу после убийства Вашего двойника? – Очевидно, так. – Вы не видите в этом связи? – Нет. А вы? – Вижу. Он, наверное, был официальным учителем царевича. Когда двойник исчез, он занялся своим прямым делом. Это говорит о том, что он был в курсе заговора. – Это был потрясающий человек. – Почему был? – Я думаю, я его никогда в жизни больше не увижу. – Он умер? – Я думаю, я его никогда больше в жизни не увижу. – Вы никогда больше не встречались со своей матерью? – Я ее видел. – Кто может подтвердить реальность Вашей истории? – Я думаю, никто не может ее опровергнуть. – А подтвердить? – Все абсолютно Нагие. Уверен, моя мать. – Кто, кроме Афанасия Нагого, был за Вашей спиной? – Я слышал – дьяки Щелкаловы, Бельский и все те, кого потом не стало в Москве: Сицкие, Романовы, Голицыны. – А Шуйские? – Эти нет. Эти всегда только сами за себя. – Как называлось то место, в котором Вас скрывали? – Мне нельзя этого говорить. – Сколько лет Вы провели в стороне от дворцовых дел? – Господа, я очень устал. А вопросы начинают повторяться. Разрешите мне удалиться на какое-то время, чтобы отдохнуть». На этом запись прекращена. Число. Подписи. * * * Слухи о появлении в Литовских владениях московского царевича тревожили не только царя Бориса, но и польского короля Сигизмунда Третьего. Именно поэтому он просил английских купцов составить ему описание состояния порядков, дел и нравов государства Московского. Он уже шестнадцать лет сидел на польском троне, но это сидение было все равно что взятое напрокат. Оно не передавалось по наследству, и в главных решениях всегда приходилось подчиняться польскому сейму. Что совсем не радовало короля. Ну, ладно, свои годы он досидит, а дети? А его нелюбимый сын Владислав? Хорошо бы его куда-нибудь пристроить. А тут рядом такой соблазнительный московский трон наполовину простаивает. Уже не раз со времен Батория возникал и неоднократно обсуждался боярами и польскими князьями вопрос об объединении двух государств под одной головой, под одной короной. Следовало только перевалить через три бревна. Первое – где будет столица объединенного царства: в Москве или в Варшаве? Второе – какая религия будет в объединенном государстве: католическая или православная? Третье – смогут ли подданные объединенной страны свободно выезжать в Европу и служить там кому хотят, не спрашивая монарха, как исстари повелось в Польше, или будет введено железное правило выезжать за рубеж только с разрешения царя, как испокон веков делалось это в Русии. Если бы эти вопросы были решены, получилась одна самая мощная в Европе конфедерация. И мысли об этом объединении, об этом престоле постоянно беспокоили польского короля Сигизмунда Третьего Вазу. При этом он еще имел все права на трон шведский, но с этим никто считаться не хотел, с тех пор как в 1599 году его милые родственники в лице его племянника герцога Карла свергли его за усиленную любовь к католичеству и иезуитам. Впрочем, и эту маловероятную шведскую карту Сигизмунд постоянно держал в уме. Он был хороший карточный игрок, просчитывал игру на много ходов вперед. Король умел играть людьми, а им казалось, что они играют королем. Внешне он был простоватым, постоянно мрачным человеком, и никто не подозревал в нем столь серьезные игровые способности. Поэтому литовский канцлер Лев Сапега – постоянный противник Русии, неоднократный посол Литвы при Годунове – чрезвычайно удивился, когда гонец из Кракова передал ему коротенькую записку. «Милый друг! Мне стало известно, что в польских владениях объявился некто, выдающий себя за царевича Дмитрия. Прошу Вас навести точные справки об этом молодом человеке и по возможности дать оценку ему и шансам его дальнейшего продвижения. Обращаюсь к Вам как человеку, знающему Русию лучше всех живущих ныне поляков. Ваш Сигизмунд Третий Ваза – Божьей милостью король Польский, великий князь Литовский, наследный король Шведский, Готский, Вандальский и прочее». Ну что ж. Лев Сапега и сам давно уже хотел прощупать эту странную личность, которая ходит в монашеском платье, однако одним ударом сабли запросто сносит буйную казацкую голову. Не имеет своего коня, а носит под рубахой крест ценою в несколько поместий. Имея внешность сына захудалого русского помещика, спокойно рассуждает об императорах Римской империи и держится на приемах лучше многих наследственных польских шляхтичей. «А чего там наводить справки? – думал Сапега. – Можно все за раз прояснить». Среди многочисленной челяди канцлера литовского был один очень подходящий для этого человек – Тимофей Петровский, конюх царевича Дмитрия из Углича. |