Книга Химеры Хемингуэя, страница 87 – Джонатон Китс

Я объяснил, что нужно отдаться «Судьбе», быть готовым ловить шанс и изо дня в день жить, не зная о последствиях. Конечно, вы уверены, что никогда не проиграете, но при этом вы также знаете, что никогда не сможете выиграть. Эта неопределенность сводит вас с ума.

Хотите сказать, это свело с ума вашу жену?

Она, сами понимаете, весьма чувствительна. Но в конечном счете это равно касается всех нас. Не важно, во что люди хотят верить, на них влияет великое произведение искусства: если можно так выразиться, это судьба, которую мы все разделяем.

И все-таки есть более конкретные проблемы честности, авторского права…

Но разве вы не видите красоты? Все мы авторы, каждый в ответе за то, чтобы сделать «Судьбу» нашей собственной. Произведение только обогащается, если все больше людей предъявляет на него права. А иначе оно осталось бы лишь артефактом, осколком прошлого. У большинства художников слишком развито эго, что, по моему скромному мнению, и обрекает их на провал.

То есть вы считаете, что любому должно быть позволено взять и скопировать что угодно, не ссылаясь на автора?

Это не вопрос авторства или копирования. Сюжет развивается, даже если кто-нибудь, отличный от создателя, пишет от их имени. Смысл меняется. Становится сердцевиной иного стечения обстоятельств. Вот почему важно, чтобы «Судьба» никогда не была решена.

И вы искренне полагаете, что этот аргумент снимает с вашей жены обвинение в крупномасштабном плагиате?

Я не понимаю.

Вы верите, что это оправдывает ее предполагаемую кражу неопубликованного произведения Эрнеста Хемингуэя ради создания «Как пали сильные»?

Вы определенно что-то путаете, мистер…

Штраус.

«Как пали сильные» написала Анастасия. Она посвятила их мне.

Таким образом, вы не знаете о странице рукописи, которую только что обнаружили.

Я видел рукопись. Она вручила мне ее в подарок.

Вы видели полную рукопись Хемингуэя?

Да почему Хемингуэя? Она подарила мне свою рукопись, напечатанную на компьютере. Я показал ее Джонатону… но, я уверен, вы это все и так знаете.

Выходит, вы знали, каковы источники ее произведения?

Ее творческого процесса?

Если вам угодно его так называть.

Это вряд ли имеет значение. Суть в том, что «Как пали сильные» — несомненно, творение гения.

Но чьего гения?

Автора.

Тогда, если Хемингуэй написал весь роман…

Я арт-дилер, занимаюсь современным искусством. Я сильно сомневаюсь, что мое мнение о гении Эрнеста Хемингуэя представляет интерес для ваших читателей.

Для наших читателей и для всех читателей «Как пали сильные» представляет интерес, действительно ли, и если да, то как именно, роман был списан у Хемингуэя, — не говоря уже об обстоятельствах, которые привели к предполагаемому преступлению мисс Лоуренс. Я уже пытался сказать: в нашем распоряжении находится то, что, судя по всему, является последней страницей, под номером 241, рукописи целой книги, по мнению экспертов принадлежащей перу Хемингуэя, — страницей, которая дословно совпадает с последней страницей «Как пали сильные», якобы романом Анастасии Лоуренс…

Вы уже говорили с моей женой?

Мы не смогли пока связаться с ней и получить ее комментарий. Я оставил ей сообщение.

И она не ответила? Вообще не трогайте ее, обещайте мне. Моя жена еще не очень здорова. Я не хочу ее больше травмировать.

То есть вы отказываетесь от обвинения в плагиате?

Чьего обвинения?

Я пока не могу сказать.

Я ни от чего не отказываюсь.

Значит, вы признаете…

И ничего не признаю. Я не знаю. Возможно, Стэси незаконно приписала себе эту вещь. Я не понимаю, что это меняет. Люди читают «Как пали сильные», это интересует их намного больше, чем наука, классика и прочая культура. И они любят Анастасию, слишком любят. Кто бы вынес такое давление общества? Этот роман чуть не убил мою жену. У меня нет объяснений ее поведению. Я почти надеюсь, что эта книга — плагиат. Публика заслуживает этого — и, возможно, этого заслуживаю я сам. Она никогда не утверждала, что она писатель, не говорила этого, когда мы познакомились. Она честна. Это и так причинило ей достаточно боли.

И вы настаиваете, что она подлинный законный автор, независимо от того, кто в действительности написал эту книгу?

Я настаиваю?.. Блядь, да мне наплевать, мистер… Природа авторства тут уже ни при чем. Это важнее, чем какая-то там философия или произведение искусства. Это касается человеческой жизни. Это касается моей жены, которой никогда не нужен был никто во всем мире, кроме меня, и которую — можете меня процитировать, если хотите, — я намерен любить больше всего на свете, независимо от того, что она сделала или может сделать.

Она говорила с вами раньше об источнике своих материалов, в особенности для романа, который исторически…

Вы меня не слушаете. Я уже сказал вам все, что хотел сказать. Интервью окончено.

Последний вопрос?

Что?

Предположительно, она пишет сейчас новый роман, который, как вы утверждали, будет о вас…

Интервью закончено.

Мишель Халл, пожалуйста.

Халл слушает.

Уэсли Штраус из «Таймc».

И по совместительству секретарь Пулитцеровского комитета, если не ошибаюсь?

Нет, не ошибаетесь.

Что, уже настало то самое время года?

Не совсем. Мисс Халл, я звоню по поводу вашей подруги Анастасии Лоуренс.

Ну, если вас интересует литература, я бы весьма рекомендовала ее…

Рекомендовали?

На Пулитцера. Все от нее в восторге.

А вы?

Вы же сами сказали — она моя подруга. Моя лучшая в мире подруга. Кто я такая, чтобы судить?

То есть у вас есть какие-то сомнения по поводу ее творчества.

Я недостаточно имела дело с литературой.

Вы подозреваете… жульничество?

Кто вам это сказал? Ублюдок! Тони не имел права…

Значит, вы уже знаете.

Он обманщик! Это просто тупая месть, зависть и ревность человека, которого она когда-то бросила. Я не стану объяснять вам, как делать вашу работу, но нельзя верить Тони.

Значит, Тони Сьенна связался с вами перед тем, как позвонить нам? Он показывал вам страницу рукописи?