Онлайн книга «Ночь Стилета»
Шура-Сулейман был по-прежнему увешан немыслимым количеством тяжеленных золотых цепей и по-прежнему оставался до карикатурности невоспитанным человеком. Он все еще жил где-то в начале девяностых годов и, несмотря на свою крутость, по мнению многих, явно задержался на этом свете. Только эти «многие» по-прежнему боялись Шуру-Сулеймана как огня. Дела с ним вести становилось все сложнее — он не поддавался никакому психологическому давлению и не признавал почти никаких компромиссов. — Знаешь меня? — Голос прозвучал с привычной и уже, наверное, неосознаваемой интонацией угрозы. Игнат кивнул: — Да. Ты — Шура-Сулейман. Тебя многие знают. Шура-Сулейман был удивлен, но не подал виду. Он привык ко всем обращаться на ты, но с ним, за редким исключением, все были на вы, тем более те, кто о нем слышал. — А ты кто? «Ну, еще скажи: „Объявись, брат“», — с усмешкой подумал Ворон. — Мое имя — Игнат Воронов, только оно вряд ли тебе что-то скажет. Сулейман ждал продолжения, но его не последовало. А к ним уже подошел Лютый. — Что, Шура, вы уже познакомились? — Он указал Сулейману на Игната. — Это мой очень старый друг. Наверное, самый близкий друг — друг детства. Шура-Сулейман посмотрел на Игната ничего не выражающим взглядом. — Что-то он у тебя неразговорчивый, Лютый. — Это точно. — Лютый пребывал в прекрасном расположении духа. — У него много достоинств. Сулейман какое-то время размышлял, потом таким же бесцветным тоном произнес: — Тебе, брат, виднее. Действительно, чего пустые базары разводить? — И он неожиданно протянул Игнату руку. Игнат пожал ее. Рука у Шуры была огромная и словно стальная; он задержал руку Игната в своей, но тот вежливо улыбнулся: — Очень рад. — Поздоровался и высвободил руку. Рукопожатие Игната Сулейману понравилось — оно было не слабым, но и не вызывающим. — Я тоже рад. — И он продемонстрировал то, что ему заменяло улыбку. Игнат с Лютым отошли от Шуры-Сулеймана — сейчас молодые пройдут по ковровой дорожке, и шумное застолье начнется. К ним присоединился рыжий водитель. — Торт наконец прибыл, — сообщил он Лютому. — Хорошо. — А вот… Вики нет. Директора своего прислала, а самой нет. — Черт… сумасшедшая баба! — Что меж вами случилось, Лютый? — спросил рыжий водитель. — Ничего. Поверишь — ничего! Я сам понять не могу. — Ну ладно, вроде все нормально, — произнес рыжий водитель. — Остальные все здесь. Слетелись как мухи на мед. — Оружия ни у кого нет? — Обижаешь, — проговорил рыжий. — Только у охраны. Все уговор держат. Даже Сулейман. — Ладно, Это я так спросил. Вот дура баба… — Вика? Лютый кивнул. Игнат улыбнулся: — Что, нежные чувства? Дела сердечные? — Да какие нежные чувства! Баба крутая, кремень, умница, вот только в последнее время… Словно ей кто про меня какого-то дерьма наплел. Неожиданно переменилась, и все тут. — Я думал, — произнес рыжий водитель, — ее мужик-то, покойный, вроде с Монгольцем дела имел. Не то что вел чего-то, а вроде как собирался. А Миша Монголец такой паренек… Может, оттуда ноги растут? — Ой, рыжий, — усмехнулся Лютый, — да Вика совсем не по этим гайкам. Прекрати. — Доверяй — но проверяй. — Ладно, рыжий. Лютый обнял водителя за плечи — они действительно были с ним давно, но… тот многого не догонял. Многого. Хотя завхоз из него получился прекрасный. К рыжему водителю Лютый относился с какой-то особенной теплотой. И не только потому, что никогда не бросал своих людей. И сентиментальные воспоминания о прошлом здесь тоже ни при чем. Просто было в нем что-то бесхитростное и чистое, чего в Лютом, увы, не было и уже никогда не будет. Так думал Лютый, вовсе не догадываясь, что рыжий водитель просто восхищался им, как сейчас его младший брат Андрей восхищается Вороном. — Ладно. Не будем о делах в такой день. Игнат, сейчас я тебя познакомлю с Щедриным. Мы с ним будем за глав двух семейств. О! Молодые. Идут! Андрей и Марина показались в конце ковровой дорожки — молодые, красивые, успешные и, наверное, влюбленные. Жених и невеста, тили-тили-тесто… Как две фотомодели на каком-нибудь знаменитом подиуме. Невеста в красном облегающем платье, делающем ее до невероятности сексуальной; Андрей в каком-то странном наряде — кителе и в спортивных туфлях. Эксцентричные модники, оба со странички глянцевого журнала. Оба в солнцезащитных очках долларов по пятьсот. Игнат подумал, что в их время все было по-другому — строгий темный костюм и невеста в белых кружевах и с фатой. — Вот балбес он у меня! — усмехнулся Лютый, с нежностью глядя на брата. — Опять — шнурок… Слухай, Воронидзе, какие же они оба красивые! А, братан?! Молодые шли к Лютому и Щедрину, здесь же были обе матери и члены обоих семейств. «Свадебный марш» Мендельсона. Лютый выходит к ним навстречу — это уже явно не по сценарию. Подходит к брату, опускается на одно колено… Все немножко озадачены. Лютый завязывает брату шнурок. Щелкают затворы фотоаппаратов. Лютый поднимает взгляд, улыбается. — Держись, братан! Андрей несколько смущен. Смотрит на Марину. — Мы держимся. Лютый поднимается. — Ну, краснокожий, поздравляю. — Старший брат всегда завязывал младшему шнурки. И всегда звал его краснокожим. — Сегодня ты похитил самую красивую женщину с их корабля. Щедрин улыбается. Матери улыбаются со слезами на глазах. Щелкают затворы фотоаппаратов. Игнат подумал, что это могли бы быть лучшие фотографии со свадьбы. Прямо картинка к новой серии «Крестного отца» — заботливая рука, завязанный шнурок, блистательный клан… — Будьте счастливы, — говорит Лютый и отходит к Щедрину. Начинаются поздравления. Объятия. Всем-всем много-много счастья. * * * Лучшие фотографии со свадьбы будут совсем другими. И за них дадут много денег. * * * — Горько! — кричит Лютый. Он дарит молодым джип — роскошный «мерседес» М-класса. Это еще не все. Он финансирует их следующий фильм. Он готов вкладывать деньги в интересные проекты. Неплохая новость для прессы. — Горько! — произносит Щедрин. Он дарит молодым пятикомнатную квартиру в элитном доме, полностью обставленную. — Дальше выкручивайтесь сами, — шутит банкир. — Горько! — говорит Миша Монголец и кладет ключи от двухместного кабриолета «порше». Лютый понимает, что скорее всего это знак окончательного примирения. |