Онлайн книга «Неотразимая»
|
— К чему таиться? — громко сказала Ньевес. — Признайся, что ты любишь меня .. Хватит молча страдать? — Едва Дэв открыл рот, как она закрыла его своей ладонью. — Дай мне сказать… Я люблю тебя, — воскликнула она звенящим голосом. — Теперь ты это знаешь… Мне хочется, чтоб ты знал… Я люблю тебя! Тебе не нужно больше притворяться, честно! Не бойся нарушить мой покой… признайся же, что любишь… Я это знаю, но теперь скажи мне это сам. Она прижала губы к его губам с такой силой, что он покачнулся. Ему пришлось поднять ее на руки и спуститься с нижней ступеньки на газон, где он мог твердо стоять на ногах. Ньевес крепко прижалась к нему. Когда она снова посмотрела на дорогу, Элизабет там уже не было. Поставив Ньевес на ноги, Дэв сдержанно произнес: — Что все это значит? — Он старался, чтобы в его голосе звучало негодование. — Я же сказала тебе! — Она топнула ногой. — Я тебя люблю! — Я знаю это. Я тебя тоже люблю. — Он произнес это прежним покровительственным тоном, без положенной в подобных случаях страсти. — Я говорю не о такой любви! — А о какой? — О настоящей любви, — со страстью заявила Ньевес. — О такой! Она снова потянулась к нему, обвила его шею руками и прижалась губами к его губам. — Ax, — сказал Дэв, как только она его отпустила. — О такой любви! — В его голосе проскользнула насмешливая нотка. — Не смейся надо мной! — произнесла она обиженно. — Тебе не полагается надо мной смеяться. — А что мне полагается? — спросил он спокойно. — Признаться, что и ты меня любишь! — Но я же только что тебе сказал! — Не так! — Она топнула ногой. — Ты должен сказать мне по-настоящему… Теперь ты знаешь, что я тебя люблю, и можешь признаться мне в любви, а раньше ты сомневался, потому что думал, что я слишком молода, но я уже взрослая… На этот раз Дэв не мог удержаться от смеха. — О Господи! Ты опять начиталась романов… я говорил Хелен, что тебе пора переходить в чему-нибудь другому. — Не смейся! — страстно воскликнула Ньевес. Ты не должен надо мной смеяться! Я не ребенок, я уже взрослая! — В опровержение своих слов она расплакалась. — Прости меня, моя радость, — теперь голос Дэва звучал совершенно серьезно. Ньевес затихла и, шмыгая носом, подняла на него глаза. — Я виноват. Мне нужно было заметить это раньше. Ее лицо просияло. — Ты любишь меня! Любишь! Я так и знала! Она снова бросилась к нему, но он остановил ее, взяв за кисти. — Я уже взрослая, — лихорадочно бормотала Ньевес. — Неужели ты не видишь? Дзе вздохнул. Этого ему хотелось меньше всего. И именно теперь… Он поднял голову и посмотрел на дорогу. Никого. — Не жди ее! — вспыхнула Ньевес. — Смотри на меня! Ты любишь меня, а не ее! — С каких это пор? — спросил Дэв. Его голос испугал ее. Ньевес опустила голову. Она хорошо знала этот тон. — С тех пор, как умер твой дедушка? — спросил Дав. — Или с тех пор, как приехала Элизабет? Он был прав, но от испуга она ринулась в атаку. — Это не имеет значения. Я знаю об этом, и все. Дэв покачал головой. — Нет, — сказал он. — Не все. Он взял ее за руку, подвел к скамейке. Она заметила, что он еще раз бросил взгляд на дорогу. Затем решительно усадил ее рядом с собой. — Я люблю тебя, — с несчастным видом сказала Ньевес. — Многие мои ровесницы любят мужчин старше… Мне скоро восемнадцать! Многие в этом возрасте выходят замуж! — Тебе пока семнадцать, и ты пока недостаточно взрослая, чтобы понимать смысл того, что говоришь. — Я понимаю! Я хочу принадлежать тебе! — Ты ошибаешься, — произнес Дэв тоном, не терпящим возражений. — Ты хочешь, чтобы тебя любили, я понимаю, но вот так. — Он ласково обнял ее за плечи, как прежде. Он не сжимал ее могучими руками, как это полагалось в романах. Он обнимал ее не страстно, а заботливо. — Я знаю, что ты меня любишь, — сказал он мягко. — Но это совсем не то же самое, что «быть влюбленной»… Я тоже люблю тебя, но я в тебя не «влюблен». — Нет, я влюблена, влюблена! Он посмотрел ей в глаза. Она затравленно глядела на него. — Прекрасно, тогда докажи мне это. — К-как д-доказать? — запинаясь, произнесла она. — Очень просто. Поцелуй меня как следует. Как целуют возлюбленных. — К-как с-следует? — Она растерялась. — Что ты имеешь в виду? Есть только один способ целоваться: ты касаешься губами чьих-то губ. Ньевес всю жизнь так рьяно опекали и оберегали, что она не имела ни малейшего представления о поцелуях, которые получают и раздают в порыве страсти. Ей было позволено читать романы, не имеющие к реальной жизни никакого отношения. Даже фильмы, которые она смотрела, тщательно отбирались. Она никогда не ходила на свидание с мальчиками. Она брела с завязанными глазами по улицам и переулкам сексуальных приключений Марджери. Матти Арден была для нее Другом Семьи. Монахини не дремали. Мадам Лоран тоже. Ее воспитанницы покидали пансион девственными в мыслях, словах и поступках. Девственность всегда была в цене, а разве ее подопечные предназначались не для продажи? Родители хотели, чтобы они попали в постель к своим мужьям неискушенными в любви, им предстояло учиться, а не учить. А после того, как они производили на свет наследника — а лучше нескольких, — им позволялось переключиться на любовников. Но не раньше. Секс не должен был поднимать свою уродливую голову, но даже если бы это произошло, то опасаться было нечего: ни одна из воспитанниц мадам Лоран не знала его в лицо. Поэтому Ньевес была в полной растерянности. Она не имела ни малейшего понятия, о чем говорит Дэв. — А я-то думал, ты меня любишь. — Люблю… люблю! — Тогда докажи. Ньевес была в панике. Что делать? В романах поцелуи назывались сладкими, страстными, тайными, но более подробно не описывались. Ее замешательство не укрылось от опытных глаз Дэва. — Ты мог бы научить меня… — Если ты меня и в самом деле любишь, тебе ни к чему уроки. Ньевес была на грани слез. — Ну я тебя прошу… пожалуйста, покажи мне… Дело в том, что… — она вспыхнула, — я никогда ни с кем не целовалась. — Я знаю, — Дэв произнес эти слова таким тоном, что у нее из глаз брызнули слезы. — Так я никогда не научусь, — в отчаянии всхлипывала она. |