Онлайн книга «Сын Зевса»
|
– У тебя была какая-то история с его шурином Керсоблептом? – Да, – Филипп пренебрежительно махнул рукой, – была такая история. Это еще когда я воевал во Фракии. Да стоит ли вспоминать такие давние времена? Но Харидем помнит. А и всего-то было, что я этого фракийского царька Керсоблепта прогнал из его царства. И сколько же кричал тогда по этому ничтожному поводу Демосфен! «Филипп обманщик, Филипп ведет коварную политику, не верьте Филиппу!..» А Филиппу просто была нужна Фракия. Как, впрочем, и Афинам. Они же всюду поселили там своих клерухов. [29] – Значит, что ж, будешь осаждать Афины? Демад умел пить. Кудрявый мальчик виночерпий то и дело подливал вина в его чашу. Но Демад, хитро и проницательно поглядывая на Филиппа, сохранял хорошее настроение и светлую голову. – Осаждать Афины? – чуть усмехнувшись, ответил Филипп. – А зачем? Я бы мог сделать с ними то же, что с Фивами. Но предпочту мир. – Ты будешь просить мира? – Я предложу мир. – Поверят ли они тебе? – Мне, может быть, и нет. Но тебе, Демад, клянусь Зевсом, поверят. Демад задумчиво поворачивал в руках золотую чеканную чашу. – Мне? Ты поручаешь уладить это дело мне? – Не даром, Демад, не даром. Сейчас я уже разбогател и могу отблагодарить за услугу. – Или ты не надеешься победить афинян? Филипп засмеялся: – Если им захочется так думать, пусть думают так. Но я не буду воевать с Афинами. И если они согласятся заключить мир, я отпущу афинских пленников без выкупа. – А все-таки, – настаивал Демад, – ты мог бы разбить Афины? – Мог бы. – И ты этого не сделаешь? – Клянусь Зевсом, нет. – Да, – печально вздохнув, сказал Демад, – я вижу, что время Афин прошло. Вскоре Демад отправился в Афины послом Филиппа с предложением заключить мир. Демад в Афинах выступил очень убедительно. – Продолжать войну уже на территории Афин опасно. Вы знаете, граждане афинские, что из этого получилось в Фивах. Кроме того, пусть вспомнят граждане афинские, что две тысячи афинян у Филиппа в плену, а денег на выкуп нет! Снова шумела толпа на Пниксе. Снова стали слышны голоса сторонников Македонии, и звучали они все громче, все настойчивее. Кончилось тем, что афиняне стали склоняться к тому, чтобы принять предложение Филиппа. Харидема, который и слушать не хотел о мире с Филиппом, сместили. На его место поставили Фокиона, спокойного, благоразумного, уважаемого в Афинах человека. За то, что он постоянно говорил, что думал, за то, что никогда не обманывал доверия афинян, его прозвали Фокион Честный. Фокион всегда считал, что надо ладить с Филиппом, что спасение эллинов в том, чтобы крепко держать союз эллинских государств против внешних врагов. Но эллинские государства никак не могут объединиться – так пусть их объединит Филипп. И не друг с другом надо сражаться, а выступить против самого давнего и страшного их врага – против персов. И те, кто выступает против македонянина Филиппа, – те, сами того не сознавая, губят Элладу. За эти взгляды и высказывания старый полководец Фокион не получил командования при Херонее. А теперь Фокион, и с ним Эсхин, давний сторонник Филиппа, и Демад, который взялся устроить этот мир, отправились послами от Афин в лагерь к Филиппу, по-прежнему стоявший у Херонеи. Македонский царь принял афинских послов с большими почестями. Устроил для них богатый пир, где были и венки, и благовония, и музыка. Но все в меру, все пристойно. Филипп, когда хотел, умел показать себя тонко образованным и хорошо воспитанным человеком. Афинские послы и Филипп без труда договорились о заключении мира. А когда они уехали, Филипп в ответ на их посольство торжественно отправил своих послов в Афины изложить условия мира. Послами этими были его старый, преданный полководец Антипатр, этер царя Алкимах и сын царя Александр. Их сопровождала блестящая свита. АФИНЫ
Три дня ехали послы в Афины. Рядом с Александром, чуть сзади, все время был Гефестион. Боги наградили его большим тактом и чуткостью – всегда чуть сзади, всегда чуть после… И только в бою – всегда рядом, всегда готовый защитить или помочь в минуту опасности. Как ни любил его Александр, Гефестион никогда не забывал, что его друг – сын царя и будущий царь македонский, и отлично чувствовал, что Александр это его качество очень ценит. Его даже угнетало, что он слишком красив и высок ростом, выше Александра, который был широкоплеч и несколько коротконог, но тут Гефестион уже ничего не мог поделать. Александр крепко сидел на широкой спине Букефала. Он часто задумывался, скрывая волнение. Как-то примут его афиняне? Как он обратится к ним? Что нужно сказать – он знал. Это, отпуская его в Афины, ясно и точно изложил Филипп. Но не смутится ли? Не скажут ли там, что Александр слишком молод и плохо воспитан? Не уронит ли он как-нибудь по неопытности свое достоинство царского сына и победителя? «Ничего, – успокаивал он себя, – Антипатр поможет. Он-то знает, как надо и как не надо». И все-таки волновался. О славном городе Афинах, о его Акрополе, с высоты которого можно окинуть взглядом все афинское государство, он слышит с самого детства. И Аристотель любил Афины. Как много рассказывал он об истории государства афинского, о его высокой культуре, о его бедах, о его военных подвигах… – Гефестион, ты помнишь битву при Саламине? – Разве мы с тобой там были? – усмехнулся Гефестион. – А я помню. – Значит, ты там был? – Все равно что был. Учитель так хорошо рассказывал об этом! Гефестион вздохнул: – Кажется, я в это время был занят другим. Все хотел положить Неарха на обе лопатки. Но он был такой ловкий! – А учитель говорил, что это самая славная для эллинов битва, потому что они не со своими бились, а защищали свою родину от варваров… Они подъезжали к Афинам. Широко раскрыв глаза, Александр жадно всматривался в чистую утреннюю даль. Большая округлая скала Гиметт, чем ближе они подъезжали, тем выше поднималась к небу, сухая, облитая пурпуром цветущего тимьяна, защитная крепость города Афин. Вот уж и стены города видны на пологом склоне скалы, и красная черепица крыш… – А что это блестит над городом? Будто звезда. Что это? – Это богиня Афина, – ответил Антипатр, – охраняющая город. Это ее копье блестит. – Она из золота? |