Книга Выше неба, страница 57 – Рене Манфреди

Анна прикурила сигарету и посмотрела на него сквозь колечки дыма:

– У тебя, наверное, полно работы сейчас, как и у всех остальных, но мне бы очень хотелось, чтобы ты приехал в Мэн на часть праздников. Мы с мужем раньше устраивали ежегодные рождественские вечеринки в нашем доме, и я решила возобновить эту традицию, хотя и в меньшем масштабе. Все будет вполне спокойно, но я заказала поставщикам из Бостона кое-какие продукты. Приедут Грета с дочкой. Марвин тоже будет.

– Правда? – сказал Джек. – Ты меня приглашаешь?

– Ты приедешь?

– Я с удовольствием. – Он чуть не зарыдал от благодарности.

– Здорово. Ты сможешь напиться хоть в стельку. Дом огромен, спальни для гостей готовы и ждут пьяных весельчаков.

– Как у Великого Гэтсби. Анна рассмеялась.

– Да, точно. В любом случае, завтра мы с Флинн уезжаем. Я объясню тебе, как добраться, и ты сможешь приехать в любое время и остаться на столько, на сколько у тебя получится. – Она сделала большой глоток и посмотрела ему в глаза. – Вот что я хотела сказать.

Когда они распрощались, Джек смотрел вслед Анне, пока та не завернула за угол. Что-то в том, как она вертела головой из стороны в сторону, заставило его вспомнить тот вечер, когда они со Стюартом уезжали из ее дома. На заднем дворе Флинн лепила ангела из снега, а щенок лежал рядом.

– Что ты знаешь о небесных телах? [30] – спросила девочка у Джека. – Сколько из них ты знаешь?

– Не слишком много, но больше, чем хотелось бы, – ответил он.

Дома Джек собрал чемодан, затем второй. Прежде чем он понял это, он уже собрал все, что привез. Ни один нормальный человек не смог бы жить в этом доме. После праздников он подыщет новое место, а может быть, Анна приютит его на неделю или две. Этого времени достаточно, чтобы найти приличную квартиру, в которой из каждого угла смотрит на него его вина.

Этой ночью он мирно спал первый раз за весь месяц. Анна такая добрая, даже мысль о ней согревала душу. Он никогда не уделял большого внимания доброте и до сих пор не чувствовал, как много счастья могут доставить такие важные мелочи. Внезапно жизнь показалась ему не такой уж безрадостной. С утра он позвонит Стюарту и пожелает всего самого наилучшего.

Анне казалось, что последние дни она только и делала, что кого-то утешала. Сначала Флинн с ее ночными кошмарами, затем Джека с пневмонией, а теперь Марвина. Они говорили по телефону уже третий раз за день. На первый взгляд могло показаться, что он звонил по делу: дом продавался уже шестнадцать месяцев, и риелтор советовал Анне снизить цену, но она не хотела этого делать. Почему это она должна продешевить? Ей некуда спешить. Марвин все еще жил там, приезжая в Мэн на выходные, – хотя в последний месяц или два его визиты стали намного реже. Она, Джек и Флинн мирно уживались вместе. Большую часть времени.

– Флинн пошла гулять с собакой, – сказала Анна. – Ты хочешь, чтобы я позвала ее, или она перезвонит тебе позже?

– Она уже не хочет меня навестить. И почти не узнает, когда я приезжаю. Разве я сделал что-то, что ее рассердило? Что не так?

– Это не связано с тобой. Просто у нее такой возраст. Анна непроизвольно сжалась, услышав в собственных интонациях голос своей матери.

– Просто ей двенадцать, и она немного странная. Все девочки проходят через это. Она формирует собственный характер, но еще не может связать его в одно целое.

– Еще раз, пожалуйста.

– Она меняется, вот и все. Это не значит, что она не хочет тебя видеть. Она кажется странной. Она одинока. Приезжай на выходные и сходи с ней в кино. Все будет в порядке. – Однако, по правде говоря, Анна немного беспокоилась. Сказать, что Флинн одинока, было преуменьшением. Девочка где-то пропадала целыми днями. Она сильно выросла за последний год и начала превращаться в девушку. Анна считала это обнадеживающим знаком – значит, неустойчивое поведение Флинн вызвано игрой гормонов, а не психическим расстройством. Анна уже забыла, что именно вытворяла Поппи в подростковом возрасте, но точно помнила – это было невыносимо.

– Я предполагал, что девочки должны восхищаться своими отцами. У нее сейчас должен быть комплекс Офелии.

– О, – сказала Анна, – я что-то не помню, что это может значить.

– Это значит, что я не могу сделать что-то неправильно. Что я для нее полубог.

Анна вздохнула.

– Ладно, попытаюсь наверстать все в пятницу. – Он надолго замолчал. – Я получил известие от Поппи на прошлой неделе, – наконец сказал Марвин.

– Да? Где она? Как она?

– В Англии. Пытается поступить в какую-то школу дизайна. Она с кем-то встречается. – Судя по голосу, Марвин был оскорблен. – Возможно, мне придется поехать туда и убить его.

– Да, но ты тоже с кем-то встречаешься. Начал встречаться практически сразу же.

– Это другое. Поппи – это моя семья, а Кристин – моя подруга вдали от дома.

– Что-то мне подсказывает, что Кристин этого не знает. В любом случае, я должна идти. Я попрошу Флинн позвонить тебе.

Анна повесила трубку и вошла в комнату, где Джек уже четыре часа подряд слушал все версии «Сюзанны» Леонарда Коэна. В некоторые дни он был здравым и рассудительным, в другие – не очень. Он обсуждал с Анной, с Флинн и по телефону со Стюартом, какая из версий песни самая лучшая. Анна не знала, что делать с ним: его эмоции перехлестывали через край, что отчасти было результатом лечения. Врач намешал ему коктейль из азидо-тимидина, когда основные способы, казалось, исчерпали себя. В течение нескольких недель Джек был очень слаб. Анна боялась, что он умрет. Но теперь уровень лейкоцитов в крови медленно, но постоянно рос. Через три недели будет его сороковой день рождения. Если его самочувствие останется стабильным, Анна устроит вечеринку, размеры и стиль которой будут определены позже.

Звучала все та же мелодия в интерпретации Джоан Баэз.

– Анна! – позвал Джеке настойчивостью паралитика.

– Что? – Она повернулась. – Что случилось?

– Ничего. Я просто хотел, чтобы ты услышала, как исполнение Баэз отличается в ключевых местах.

Он остановил проигрыватель, а затем опять включил его.

– В оригинале Коэн написал: «И она прикасалась к твоему совершенному телу в своих мыслях». А теперь послушай Баэз.

Анна остановилась, держа в руках пыльный коврик.

– Ты слышала, как она изменила песню? Баэз заменила «совершенное тело» и «мысли» на «своей добротой».