Книга Время действовать, страница 21 – Буби Сурандер

Я быстренько отпер дверцу и уселся на записку. Ухмыльнулся в сторону Ерки и порылся рукой под задом, будто там застрял привязной ремень.

Записка чуть помялась. На обороте было написано:

«Я ЖЕ СКАЗАЛА: БУДЬ ОДИН! ПОЕЗЖАЙ НА РИДДАРХОЛЬМЕН».

Несколько секунд я сидел неподвижно. Девица в кресле-каталке обнаружила нашу ловушку, отперла дверь моей машины и положила бумажку с суровым приказом — как поступать далее. И все это под бдительным оком Ерки.

Я взглянул в его сторону. Мотор он уже запустил. В машине уже сидел фотограф Пелле, что дежурил возле «У шкипера».

— Фу-у, — тихонько перевел я дух и отправился в путь.

«Пежошка» медленно катилась к Юргордсвэген. Я разглядывал лес мачт в гавани. Она, или кто там был, могла спрятаться в каком-нибудь из больших богатых катеров. Об этом Тарн не подумал. Я помотал головой. С богатым не борись, это закон для всех.

Ерка катился за мной по Юргордсвэген, выдерживая положенное расстояние. Он послушно следовал за мной по Страндвэген и через Норрмальмсторг, но любознательно подтянулся поближе, когда я втесался в автобусный ряд и протолкался по Кунгстрэдгордсгатан — вместо того чтобы проехать прямо в «Утреннюю газету».

Я видел, что Ерка и Пелле пытаются понять, куда я направляюсь. Тем временем я проехал через Стрёмбрун и свернул на Дворцовую набережную. Там нас разделил красный свет и поток воскресных фланеров. Я ехал медленно, чтобы Ерка меня видел, а при въезде на Риддархольмский мост почти остановился.

На другом конце моста стоял громадного роста парень. Он с большим интересом рассматривал мою машину. Гигант, сто килограммов мускулов, затянутых в джинсы и черную спортивную майку с текстом «Sioux City Squaws». Лицо у него было детское, блестящее, а белокурые волосы стояли торчком.

Я остановился перед Риддархольмской церковью и взглянул в зеркало заднего вида. Белокурый гигант, обернувшись, следил за мной.

Репортерская машина проскользнула через мост и затормозила рядом со мной. Стекло опустилось. Ерка молчал. Он высказывался редко.

— Кто-нибудь за мной ехал?

Ерка помотал головой.

— Слушай, мне надо заскочить домой и взять одну вещь, — сказал я. — Моя квартира тут за углом, в Старом городе. Потом приду на работу. А вы, я думаю, можете ехать.

Ерка улыбнулся и поднял микрофон. Поговорил вполголоса с Тарном и кивнул:

— О'кей.

Большая репортерская машина лихо развернулась и исчезла. Я врубил первую скорость, съехал с холма Врангельска, остановился у Западной стены. Вылез и внимательно огляделся.

Никакой девицы в кресле-каталке не было и в помине. Я покачал головой. Еще один промах. Зато с горки спускался здоровенный блондин — так, как будто гулял.

Ветер все еще дул, но тут было чуть теплее. Набережная, обращенная к Риддарфьерден, купалась в солнечных лучах. И все же скамейки на длинной террасе у воды были почти все пустые. Какая-то пара, принеся термос, устроила на краю набережной пикник. Молодой парень с косичкой на затылке и кольцами в мочках ушей загорал, не обращая внимания на холод и ветер. Он углядел на самой дальней скамейке женщину, которая сидела и улыбалась. Но его авансы успеха не имели. Она улыбалась мне.

Я прислонился к машине и улыбнулся в ответ. Ей было примерно двадцать пять. Подтянутая, черноволосая, загорелая. Сидела она, повернувшись в мою сторону, рука на спинке скамьи, нога на сиденье. Белые зубы сияли, глаза блестели — настроение было хорошее.

Непохожа она была на рабыню стула-каталки. Скорее выглядела как королева бала либо как цыганская шлюшка, с наслаждением наблюдающая, как из-за нее дерутся.

Я кивнул ей. Вот, значит, какова кандидатка в самоубийцы.

Она подняла руку и поманила меня к себе. Я выпрямился и, не торопясь, направился к ней, в то же время осторожно зыркая по сторонам. Парень с косичкой выглядел не очень довольным. Пара с термосом меня даже не заметила.

Я оперся на спинку скамьи.

— Привет, — сказал я.

Она улыбнулась, показав все свои сияющие зубы, и положила ладонь на мою. Рука была теплая, а пожатие крепким.

— Наконец-то мы одни, — задиристо сказала она.

Я обернулся и бросил взгляд на улицу.

— Какого черта, — буркнул я. — Такое чувство, будто кто-то смотрит на меня через оптический прицел с крыши строительного управления.

Она фыркнула.

— Со мной только Гугге, — сказала она. — Покупает мороженое в киоске.

Гугге оказался тем гигантом у моста. Он уже шел к нам. В одной руке он держал три порции мороженого.

— Чур, мне ромовое с изюмом, — пророкотал он, подходя. Голос у него был просто создан для казарменного двора или допросов с пристрастием.

— Гугге всегда получает все, что хочет, — засмеялась она.

— Да уж, — сказал я. — Мне давайте любое. Чтобы не обидеть Гугге.

Он засмеялся и протянул мне мороженое; щеки его блестели, как наливные яблоки.

— Это ты положил записку на сиденье в моей машине? — спросил я, стараясь, чтобы тон был безобидным.

Он поглощал мороженое так, что за ушами трещало, но в ответ любезно кивнул.

— А как ты влез? — спросил я спокойно.

Он только покачал головой:

— Это не твое дело.

Я повернулся к женщине на скамейке.

— Как он влез?

— Сядь-ка рядом, — почти приказала она, похлопав по скамье.

Я сдался и сел рядом с мороженым в руке.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— На торопись. Сиди пока так.

— Я буду звать тебя Кармен, — сказал я.

Она была одета в черное. Мягкая черная кофта нараспашку, под ней просторная черная блузка, черные джинсы в обтяжку. Стройная и гибкая, как подросток, но руки сильные, как у кучера-ломовика. Говорят, это бывает, если провести несколько лет в кресле-каталке.

— Так звали одну озорную цыганку в Севилье, — пояснил я.

— Кармен... — Она наклонила голову набок. Изучающе оглядела меня и вдруг произнесла: — А ты бы мог мне понравиться.

— Я всем нравлюсь, — ответил я. — Идеальный друг. Дешевый, выносливый и легко заменяемый.

Она ткнула мороженым в сторону белокурого гиганта.

— Гугге, отвали. Мы тут посекретничаем. Если он начнет глупо себя вести со мной, бросить его в воду.

Гугге откликнулся с энтузиазмом:

— Поближе или подальше?

Он поднялся, лукаво подмигнул мне и подошел к краю набережной, чтобы прикинуть высоту полета. Как у всех по-настоящему сильных парней, у него были покатые плечи и широкая круглая спина.