Онлайн книга «Небо Голливуда»
|
– Чем больше изъян, тем лучше, – сказал Роберт, очерчивая в воздухе контуры объемной груди. В этом весь Кант, слегка старомодный, обаятельный, со своими довоенными шуточками и непристойностями. – Я больше года провел в Мэне. – В Мэне? Боже мой! Что еврейский юноша забыл в Мэне? Разве там не живут сплошные протестантские антисемиты? – Ты прав, но я встретил там троих людей, которые случайно ими не были. – Ты похож на гоя. Они этого не знали, иначе выперли бы тебя из штата в два счета. Чем ты там занимался? – По мелочи. Ничем особенным. – Ты снова удивительно конкретен. Чем именно? – Да так, небольшие роли. – Тебя что, туда в ссылку отправили? Все дело в женщине, ведь так? Грин попытался улыбнуться: – И в ней тоже. – Давай, рассказывай. – С женщиной все закончилось плохо. – Как всегда. То же самое происходит и с жизнью, – сказал Кант, откусывая бутерброд с пастрами. – Я лично не знаю ни одной жизни, которая закончилась бы хорошо. Практически всегда плохо. Поэтому мы здесь в Голливуде так любим хеппи-энд. Самая большая иллюзия, которую только можно придумать. – Он намазал еще горчицы на полукилограммовую порцию и так острого мяса между двумя тонюсенькими кусочками ржаного хлеба. – Я питаю иллюзию, что мне это полезно. Все, что вкусно, доставляет мне удовольствие, а это, говорят, пробуждает всякие здоровые гормоны. Где-то читал. Сущая правда – я живое тому свидетельство. – Некоторое время назад я написал сценарий. Грин умолчал, что именно этот сценарий и привел его в тюрьму. Кант оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на Грина. Он нежно улыбнулся и кивнул. – Хорошо, – сказал он. Положив на стол вилку, он еще раз ущипнул руку Грина. – Я очень рад. – И перед тем, как продолжить свою работу над пастрами, еще раз воскликнул: – Отлично!.. Ты хороший актер, – сказал он, жуя. – Но я считаю, что ты еще и хороший писатель. Рад, что ты наконец что-то сочинил. – Это триллер. – Более или менее приличный триллер всегда можно продать. Если не сразу для широкого экрана, то по крайней мере для кабельного телевидения или в качестве «фильма недели». Деньги можно найти. – Я хочу сам его поставить, – сказал Грин ни с того и с сего. – Это сложнее, но не исключено. – Это мое условие. – Поговори со своим агентом. – У меня больше нет агента. Кант посмотрел на него с удивлением: – Ты же был клиентом «Анлимитед»? – Уже давно нет. – Кто же тогда тебя представлял? – Я сам. Кант кивнул. Он понял, что Грин не работал. – Можно мне почитать твой сценарий? – Конечно. – У тебя он с собой? – Я принесу завтра копию. – Хорошо. Как называется? – «Пожар». – Почему бы и нет. Кант продолжал есть и вдруг посмотрел на Грина: – Ты ведь уже обедал? – Перед твоим приходом. – Хочешь еще что-нибудь? – Я могу пробежать недельный кросс после всего того, что я сейчас съел. На самом деле он выпил только кофе, поскольку сандвичи стоили здесь как минимум семь долларов. На эту сумму он должен был существовать целый день. Кант, казалось, о чем-то задумался и затем спросил: – Хочешь перейти ко мне? Я знаю, ты всегда избегал подобной альтернативы, но сейчас это выглядит логично. Мы – подходящее агентство для таких сценариев, как у тебя. Тебе будет сложно без представителя. И почему мы никогда не сотрудничали? – Кто теперь станет с тобой сотрудничать? – Я тебя тоже ненавижу, поэтому мы квиты, – ответил Кант, чавкая. – Томми, не нужно ничего строить из себя, потому что для меня ты такой, какой есть. У тебя был дерьмовый год. Так почему бы тебе не пойти к нам работать? Тебе сейчас нужны деньги? – Нет, – сказал Грин решительно, как будто он вообще об этом не думал. – У меня все в порядке. – Составь список фамилий. Я хочу знать, кого из актеров ты хочешь снимать в своем фильме. – Из категории «Б»? – Даже и не думай о категории «А». Нам не следует прыгать так высоко. Если получится с «ХБО» или с «Шоутайм», я уже буду доволен. Если же сценарий приведет их в восторг, мы всегда можем попробовать протолкнуть его на большой экран. – Я составлю список. – Где ты сейчас живешь? – В Голливуде. Пока в гостинице, – сказал Грин как можно более непринужденно, словно говорил о бунгало в Шато-Мармонт. Кант кивнул с серьезным видом. Он явно не верил в туманные рассказы Грина. – У тебя завтра есть время? – Конечно. – Я сейчас составлю контракт. Завтра можешь подписать. Кант подозвал официантку и расплатился. Грин хотел помочь ему встать, но Кант воспротивился: – Отойди от меня, разве я похож на старика? Они вышли на улицу. В вечерний час пик на бульваре Уилшир образовался затор. – Знаешь, на что я наткнулся пару недель назад? На твою статью о различиях между американским и европейским кино. О потребности европейцев отображать действительность и о потребности американцев ее подменять. Грину казалось, что Кант говорит о ком-то другом. Блаженные зарисовки из его жизни до Паулы были как будто вырваны из другой цивилизации. Они ему больше не принадлежали. – Мне стало грустно, – продолжал Кант, – не от твоих наблюдений, а от того, что я вдруг понял, что у Европы нет шансов. Американский фантастический реализм победит. Культура без корней, на заказ смоделированный опыт, иллюзорная реальность – вот основные понятия двадцать первого века. Европа станет копией Америки. Миром Диснея. Все, что есть в Европе плохого, исчезнет вместе с хорошим – это преимущество. Но куда денутся духи, которым необходимо натяжение между мечтой и явью, или упрямые неверующие, готовые сломать зубы на познаваемой реальности? Через какое-то время все мыслимое станет возможным. – Надо просто продолжать рассказывать истории, – ответил Грин, впервые за долгое время задумавшись на эту тему. – До тех пор пока будут рассказываться истории об узнаваемых фигурах, об их жизни, у нас сохранится представление об автономном сознании. Звучало довольно расплывчато, но яснее он выразиться пока не мог. В настоящий момент его голова пухла от забот о чистом постельном белье и дешевой еде. Автономное сознание, думал он про себя, автономное от чего, от кого? |