Онлайн книга «Право на возвращение»
— Я позвоню туда, — сказал Брам, — он оставил мне карточку. — Как ты думаешь, он нас подслушивал? — Если бы подслушивал, то давно уже примчался бы. — А как быть с матерью этого мальчика? — Это дела Балина. Хотя, может быть, лучше мне позвонить… Нет. Пускай звонит Балин. — Не забудь об отце, Михеле Френкеле. — Можешь найти его номер? — В две тысячи восьмом году он жил в Бостоне. Профессорствовал в Гарварде. Читал физику. На ней и трахался, — отрапортовал Икки. — Во всяком случае, однажды точно на ней, — сказал Брам, пластиковой вилкой намазывая на питу хумус. — Думаешь, мама Яапа была его студенткой? — оживился Икки. — Сколько ей было, когда она родила? — Двадцать три. — А Михелю? — В две тысячи втором году? Сорок три. Сейчас ему шестьдесят пять. Они переглянулись. — Точно, студентка, — кивнул Икки и набил рот швармой. — Я нашел на одном из сайтов брата Михеля, — добавил он, облизывая губы. — Он тоже был известным ученым. Погиб при взрыве «грязной» бомбы в Сиэтле. Диана! — вспомнил Брам. Перед его глазами встал перекресток в Санта-Монике и девочка, которую он спас. Та самая Диана. Синяя машина, задевшая коляску… — Эдди Френкель, — медленно произнес он. — У него была дочка, Диана. Сейчас ей, должно быть, пятнадцать. Или шестнадцать? Икки, изумленно застыв с вилкой в руке, глядел на него: — Диана? Дочь Эдди Френкеля? Ты ее знаешь? Брам поднялся со стула, повернулся и медленно пошел прочь, глядя вверх, на крыши и сухие деревья вдоль дороги, ища успокоительную картину, которая поможет уняться бешено заколотившемуся сердцу. Сверхидея создает почву для безумия? Или — наоборот — безумие возникает на почве сверхидеи? После несчастья, которое приключилось с ними, он занялся поисками нумерологических закономерностей, и это он, книжный червь, ведомый нумерологией, проехал через всю Америку, чтобы в один прекрасный день на каком-то перекрестке спасти незнакомую девочку. Чепуха, трагическая нелепость. Которая почему-то случилась с ним, добившимся — из страха, что он может потерять все: малыша, жену, дом — полного самоконтроля! Одна ошибка, но сколько времени потеряно! И сколько всего позабыто — фатальная забывчивость… Икки и он позволили играть с собой, как со слепыми котятами: ученые, полиция, ортодоксы вышли вперед и заставили их искать связь между случайными инцидентами. Он почувствовал, как Икки коснулся его плеча: — Что случилось, Брам? Он обернулся и встретил озабоченный взгляд Икки. На трех скутерах промчались мимо, перекликаясь между собой, юноши; теплый ветер омывал их щеки, ерошил волосы. — Брам, — спросил Икки, — что, к чертям собачьим, происходит? Как это связано с Дианой? Я совсем запутался… Брам схватил Икки за руки и поглядел ему в глаза: — Икки, я не знаю, что случилось, я ничего не понимаю, только мы — я знаю, вернее — думаю, что мы не там ищем; мой малыш — он давным-давно пропал, шестнадцать лет назад, ему должно быть сейчас двадцать, и тот мальчик, Яап, тоже пропал, но каждый год в мире происходят тысячи подобных случаев, и я боюсь сойти с ума, понимаешь? Икки, вцепившись в руки Брама и быстро кивая, глядел на него, раскрыв рот. — В этом совпадении что-то есть, Брам. Я пока не знаю что. Но решение совсем рядом, я чувствую это, я всегда чувствую такие вещи — что-то, чего мы пока не можем понять. Что-то есть, я точно знаю! Брам покачал головой: — Ничего. Абсолютная бессмыслица. Нечего этим заниматься. — Но, Брам, — этот Яап исчез тогда же, когда исчез твой сын — почему? Должно же быть какое-то объяснение? И если твой сын исчез так же, как Яап, что случилось с ним? Брам беспомощно смотрел на него. — Пошли, — сказал Икки, взял Брама за руку и повел к столу, словно он не мог двигаться сам или превратился в инвалида, которого надо поддерживать. Но внезапно заорал: — Ты, мешок дерьма! И бродяга метнулся от стола, унося с собой его тарелку, а Икки попытался рвануться вдогонку, но Брам удержал его: — Оставь этого попрошайку. Пойди закажи себе еще. — Вонючий засранец! — проорал Икки вслед бродяге, в хорошем темпе заворачивавшему за угол, и сердито высвободил свою руку. — Закажи себе новую порцию, — повторил Брам. — Да я наелся, — отозвался Икки, усаживаясь. Брам схватил бутылку пива и стал жадно пить. Господи, если это правда и есть связь между исчезновением Яапа де Фриса и его малыша, то теоретически существует вероятность… Но может быть, ни он, ни Икки не заметили, как у них разом съехала крыша? Не он ли только что серьезно думал о системе и числах, не он ли вспоминал потерянные формулы и мечтал о сухих аргументах псевдологических построений? — Сядь-ка, — сказал Икки, — и расскажи мне про Диану. — Очень странная история, — пробормотал Брам. — Это мы уже слышали. Теперь мне хотелось бы узнать подробности. Хозяин закусочной окликнул их: — Заказывать чего будете? Я закрываюсь! — Ты что-то хочешь, Брам? — Нет. — Мне пива! — крикнул Икки, обернувшись к дверям. Брам сел, облокотясь о стол, и поглядел на напряженно ожидающего его рассказа Икки. — Ладно, слушай: несколько лет назад я был безумен, как мартовский заяц. — Был? — спросил Икки. — Много хуже, чем сейчас. — Я знаю, Брам. Брам внимательно поглядел на него. Не слишком ли много знает Икки? — Мы с тобой конченые люди, Икки, нас просто не существует! Икки откинулся на стуле и отрицательно покачал головой: — Нас просто сбросили со счетов, вот что. Поэтому я и не чувствую себя уверенно. Но информация, которую я нашел, абсолютно истинна! Все так и было на самом деле! Внуки двух стариков, больше сорока лет назад работавших вместе в амстердамской лаборатории, исчезли почти одновременно — от этого просто жуть берет. Брам беспокойно кивнул. Чушь несусветная. Лоснящийся от пота хозяин поставил на стол бутылочку пива. Икки полез в карман за деньгами. — Понравилась моя шварма? — спросил его хозяин. — Первый класс! А ты как считаешь, Брам? — Хорошая. — Скажете об этом своим друзьям, о'кей? — попросил хозяин, разглядывая монеты, которые Икки выложил ему на ладонь. — Слишком много, — констатировал он и попытался вернуть Икки сдачу. |