Книга Требуется сообщник, страница 21 – Вадим Новицкий, Ольга Новицкая

– Вряд ли, – осадил ее Кощей. – В твоем мире я погиб, и это Белобог, развлечения ради, бродит в виде доброго человека, наставляющего людей на путь праведный. Или просто работает учителем в школе. А может, он свихнулся и героически скончался в канаве. Вариантов масса! Выбирай любой!

В данном случае Кощей уцелел, хотя и попал в другой мир. Брат переживал за него, но поделать ничего уже не мог.

– И теперь у вас тут наступило благоденствие?

– С чего это? Спустя пару веков на Руси приняли христианство. Белыш, скорее всего, стал кем-то из архангелов, он толковый парень, – с тайной гордостью поделился Кощей. – Вместо меня какой-нибудь демон, и парень опять бьется за правое дело.

– А дальше что?

Дальше Кощей мало что помнил, ведь он был маленьким ребенком.

– Дайте угадаю, – скептически протянула Женька. – Вас кто-нибудь нашел, и вы попали в плохую компанию.

– Хм. Скорее они попали в плохую компанию, когда подобрали меня, – честно признался Кощей.

Мир, куда занесло горемыку, был сродни Англии на уровне шестнадцатого-семнадцатого веков. И попал Кощей удачно – подобрал его местный барон.

– Как рассказывала Эвелина, основываясь на семейных преданиях, его покорил мой взгляд, – ностальгически вспоминал Кощей. – Взгляд наивный и всепонимающий.

Кощей так посмотрел на Женьку, что у нее екнуло сердце. Учитывая, что тогда так смотрел крохотный, трогательный (а по словам Кощея – мелкий и изрядно обделавшийся) ребенок, приемный родитель должен был просто растаять.

– К тому же я, кроме будущего отца, никого к себе не подпускал. Сунулся было один из его провожатых, Эвелина рассказывала, что его укусил.

У приемного отца своих детей было три штуки, но Кощей удачно вписался в компанию. По его предположению, где-то в голове отложилось – с родней надо ладить, а то опять вниз полетишь. Имя он получил Максет.

– Ага! – наконец разрешилась загадка странного имени.

– Ого! – передразнил Кощей. – Кстати, на местном наречии это означало… Угадывай.

Он, довольный собой, ожидал решения.

– Чего я-то, – пробормотала Женька, пошевелила мозгами и заявила: – Знаете, Михаил Николаевич, если вы скажете, что оно означает Чернобог, я вас прямо обвиню во вранье. Честное слово.

– Почти угадала, – довольно кивнул Кощей.

– Врете, – сдержала слово Женька.

– Сам бы не поверил, – развел руками Кощей. – Назвали так, если честно, больше из-за цвета волос. А еще накануне Вильтор, отец мой, молился о запасном сыне. По тем временам смертность высокая была. В более точном переводе Максет звучит как «темный, посланный богами», но вкратце именно Чернобог.

Женька слушала раскрыв рот и едва не прикусила язык, так сильно дрожала от холода.

– Дальше что было? – потребовала она продолжения.

– Воспаление легких, – предположил Кощей, снял плащ и укутал Женьку.

Ему плащ доходил до колен, так что Женька смогла закутаться целиком, только нос торчал – дышать-то надо – и глаза, вдруг что интересное пропустит.

– Вы замерзнете? – спросила Женькина совесть.

– Да что мне будет! – беспечно отмахнулся Кощей.

– Насморк? – попробовала угадать Женька, но Кощей уже продолжил рассказывать, с удовольствием вспоминая свою молодость.

Рос он со всеми, с семи лет поступил под опеку гувернантки.

– Эвелины Стивовны?

– Точно.

Потом учителя, грамота и прочее. К его совершеннолетию старший сын Вильтора погиб, дочери повыходили замуж…

– И вы остались единственным наследником, к своему большому сожалению, – саркастически угадала Женька, кутаясь в плащ.

– Это да, – Кощей неожиданно погрустнел. – Вильям был хорошим братом.

Он тоскливо посмотрел вдаль и признался:

– Я даже с Белобогом так не ладил. Вильям за меня заступался, игрушки дарил. На своей лошади давал кататься. А уж какие мы битвы с ним разыгрывали, весь дом ходуном ходил. Нас с Вильямом Эвелина прикрывала, она тогда еще живая была.

Женька судорожно сглотнула.

– В общем, еще до того как брат от чахотки умер, начал я кое-что вспоминать, – продолжил Кощей. – По чуть-чуть. То образ какой мелькнет, то заклинание вспомню. Потом и вовсе решил, что я бог. Вильям мне верил, а отец, конечно, был в шоке, решил что я с ума сошел. Потом и он скончался, старый уже был. Однако женить меня успел.

– Вы женаты?! – заорала от удивления Женька.

– В чем проблема? – высокомерно осведомился Кощей.

– Ну, просто такой злодей, и вдруг жена, дети… – замялась Женька.

– Двое сыновей, близнецы, как и мы с Белобогом, – ответил Кощей. – Сейчас их прапрапрапра-правнуки теми землями владеют.

– А вы?

– Что я? – удивился Кощей. – Думаешь, я так запросто явлюсь и скажу: «Здрассте, я ваш дедушка». Там в галерее портрет мой остался, пусть любуются. Магию они почти не унаследовали, живут хорошо, вот и ладненько.

– Почти не унаследовали? – уточнила Женька.

– Почти, – подтвердил Кощей. – Я там был лет сто назад. Все в порядке.

– Хорошо?

– Еще как!

– Михал Николаич, неувязочка получается, – сообразила Женька. – Как вам может быть триста пятьдесят лет, если о вас известно лет пятьсот, не меньше. И это только у нас.

– Триста пятьдесят за вычетом.

– Каким? – не поняла Женька.

– Лет семьдесят я под завалом пролежал, лавиной накрыло. Сам выбраться не смог, вот и умер по-тихому на время, пока не раскопают или жертву не принесут.

– Человеческую? – возмутилась Женька.

– Хомячка, – в тон отозвался Кощей. – Потом еще было пленили меня и сожгли, гады. Поверь, это больно. Восстановиться смог лет через двадцать. В общем, вот так, «за исключением», и насчитал триста пятьдесят.

– Понятно. А с Эвелиной что?

– Ах это!

Эвелина воспитывала Максета до пятнадцати лет. После столь долгой и честной службы по настоянию отца стала домоправительницей. Своих детей не имела, родня жила далеко, и единственной привязанностью оказался юный Максет, который, по ее стойкому мнению, без присмотра пропадет окончательно.

К тому времени как скончался Вильям, Кощей уже давным-давно не нуждался в опеке. Он освоил, вернее вспомнил, основы магии, научился проходить в доступные миры, но привычно отчитывался, где был и что делал. Еще он нашел этот мир.

– Будто домой вернулся, – пояснил Кощей, подливая себе чай. Холод на высоте километра его, казалось, вообще не волновал. Даже щеки не покраснели. – Как ступил на землю, окончательно все вспомнил. И кто я, и откуда, и как дело было. Достаточно рассказал?