Онлайн книга «Незримые Академики»
|
Натт опять помедлил, а затем, осторожно подбирая слова, произнес: – Несмотря на явственные скотологические аллюзии, вы высказали одобрение по поводу неопределенно большого количества свечей, которые я оплавил для вас? – Блин, да ты о чем, Гобби? Натт лихорадочно искал приемлемый перевод. – Я… хорошо поработал? – наконец спросил он. Трев хлопнул его по спине. – Да! Клево. Уважуха, парень. Но, типа, научись уже говорить по-человечески, да? Иначе, ну это, и пяти минут не продержишься. Хряснут кирпичом по кумполу, и привет. – Нельзя сказать, что подобные происшествия не имели место… то есть… типа… ага, бывает, – сосредоточившись, выговорил Натт. – Никогда не понимал, чего все так пугаются, – великодушно заявил Трев. – Ну, типа, были всякие великие битвы. И че? Это было давно и не здесь, и ваще, тролли и гномы тоже не лучше вас, гоблинов, прально? Ну и че? Говорят, вы, типа, режете людям глотки и воруете по мелочи, да, блин, у нас в цивилизованном городе то же самое. «Возможно», – подумал Натт. Никому не удалось сохранить нейтралитет, когда Темная война охватила Дальний Убервальд. Не исключено, что там и впрямь таилось подлинное зло, но почему-то, как ни странно, оно всегда оказывалось на другой стороне. Может быть, оно заразно. Отчего-то во всех нелепых историях и песенках гоблинов описывали как злобных и трусливых мелких гаденышей, которые копят собственную ушную серу… и всегда оказываются на другой стороне. К сожалению, когда пришло время записать собственную историю, у гоблинов не нашлось даже карандаша. Улыбайся людям. Люби их. Помогай. Приноси пользу. Натту нравился Трев. Вообще у него хорошо получалось любить людей. Если ты любишь людей, в ответ они начинают капельку больше любить тебя. Хотя бы чуть-чуть, и то хорошо. Трева, впрочем, события давно минувших дней совершенно не волновали, зато он понимал, что существо, которое не только не ест свечное сало, но и выполняет большую часть работы, притом гораздо лучше, чем удосужился бы сделать он сам, – это ценное приобретение, которое стоит защищать. И потом, он по природе был ленив, если только речь не шла о футболе, а травля требовала чересчур больших усилий. Трев вообще не любил тратить силы. Он шел по жизни доро́гой, усеянной лепестками примул. – Вас искал господин Смимз, – сказал Натт. – Но я все уладил. – А, – отозвался Трев. И все. Никаких вопросов. Он решительно нравился Натту. Но Трев все стоял и смотрел, словно пытаясь что-то понять. – Знаешь что, – наконец произнес он. – Пошли на Ночную Кухню. Промыслим завтрак. Лады? – Нет-нет, мистер Трев, – сказал Натт, чуть не уронив свечу. – Я не склонен… то есть, типа, я не хочу… мне нельзя. – Да брось, кто узнает? Там есть одна толстуха, которая клево готовит. Ты такой жрачки отродясь не пробовал. Натт помедлил. Всегда соглашайся, не спорь, будь услужлив, никого не пугай. – Я… типа, ладно, – сказал он. Много сказано о сковородках, которые отдраены так, что можно в них смотреться. Особенно работа спорится, когда лелеешь мысль легонько постучать этой самой сковородкой по чьей-нибудь голове. Гленда отнюдь не горела желанием общаться с Тревором, когда он поднялся по каменным ступенькам, чмокнул ее в затылок и жизнерадостно крикнул: – Эй, детка, жратва найдется? – Только не для тебя, Тревор Навроде, – ответила Гленда, отгоняя гостя сковородкой. – И, будь любезен, не распускай руки! – Че, неужели ни кусочка для милого дружка? Гленда вздохнула. – Возьми в духовке жаркое. И не вздумай проболтаться, если тебя застукают, – предупредила она. – Вот это кормежка для парня, который всю ночь вкалывал, как раб! – объявил Тревор, чересчур фамильярно похлопав ее по спине и направляясь к плите. – Ты ходил на футбол! – огрызнулась Гленда. – Ты вечно туда таскаешься! Ничего себе вкалывал! Молодой человек засмеялся, и Гленда взглянула на его спутника, который поспешно попятился под взглядом кухарки, способным насквозь пронизать броню. – И вообще, парни, мойте руки, прежде чем идти на кухню, – продолжала она, радуясь, что жертва не ухмыляется и не лезет с поцелуями. – Здесь, в конце концов, готовят еду! Натт сглотнул. Это был самый долгий в его жизни разговор с особой женского пола, не считая ее светлость и мисс Здравинг, и притом он еще не сказал ни слова. – Заверяю вас, я регулярно моюсь, – возразил он. – Но ты весь серый! – У одних от природы кожа черная, а у других белая, – ответил Натт, на грани слез. Зачем, ну зачем он ушел из подвала? Там было так хорошо, понятно и тихо (если Бетон не принимал дозу оксида железа). – Нет-нет, так не пойдет. Надеюсь, ты не зомби? Они, конечно, стараются как могут, и никто не виноват в том, что умер, но мне неприятности не нужны. Всякий лезет пальцем в суп, а потом в кастрюле черт знает что плавает. Так нельзя. – Я – живое существо, мисс, – беспомощно сказал Натт. – Да, но хотела бы я знать, какое именно. – Я гоблин, мисс… Он поколебался, прежде чем это сказать. Ему показалось, что он лжет. – А я думала, у гоблинов рога. – Только у взрослых особей, мисс. Что ж, у некоторых они действительно были. – Вы ведь не творите никаких пакостей? – уточнила Гленда, гневно глядя на Натта. Но гнев был, можно сказать, остаточным. Гленда сказала то, что требовалось в ее положении, и теперь доигрывала роль, просто чтобы показать, кто тут главный. Хозяева порой позволяют себе быть великодушными, особенно если ты кажешься испуганным и потрясенным. Этот способ всегда срабатывал. Гленда сказала: – Трев, принеси-ка мистеру… э… – Натту. – Принеси мистеру Натту жаркого, слышишь? Его как будто морили голодом. – У меня быстрый метаболизм, – объяснил Натт. – Дело твое, только людям не показывай. Хватит с меня… У нее за спиной раздался треск. Трев уронил поднос с едой. Он стоял как вкопанный, глядя на Джульетту, которая, в свою очередь, смотрела на него с величайшим отвращением. Наконец она произнесла голосом, который ассоциируется обычно с жемчугами, сыплющимися изо рта: – Че, типа, насмотрелся? Ну, блин, ты и нахал, ходить тут с этой тряпкой на шее! Все знают, что «Колиглазы» тюфяки! Ваш Бизли, типа, даже в стенку сарая мячом не попадет! – Да? А я слышал, на той неделе вас поимели «Бегунки»! «Бегунки» с Беговой улицы! Все знают, что они просто хлюпики! |