Книга Троя, страница 75 – Ирина Измайлова

– Много позволено? Ты так считаешь? – его голос задрожал от негодования. – Может быть. Но наши женщины до сих пор не убегали от своих мужей с заезжими красавцами!

Ахилл вздрогнул, отбросил в сторону лук, на котором перетягивал тетиву, и проговорил глухо и резко:

– Этого не случалось, потому что во всех прочих землях мужчины чтут хозяев, у которых гостят, благодарны им за гостеприимство и не соблазняют чужих жен! В моей земле ни один мужчина не станет красть жену у принявшего его в свой дом человека. Этого не сделает даже последний рыбак, не то что царский сын!

Краска, залившая лицо Пелида, и его грозно сверкнувшие глаза испугали Андромаху, которая уже отчаянно жалела, что стала причиной этой столь внезапной ссоры. Она хотела бы вмешаться, но не могла придумать, как это сделать. А Гектор, тоже раздраженный и распалившийся, не смог вовремя остановиться.

– А в нашей земле мужчины сами отвечают на обиды, а не тащат за собой всех окрестных царей, чтобы посчитаться с обидчиком! Удобнее всего прикрыть свое бесчестие бесчестным поступком женщины!

– Бесчестие?! – крикнул Ахилл, вскакивая так, что его голова почти коснулась свода лесного грота. – Ты сказал «бесчестие»? Да?! Это в Трое так принято – называть подлость своих бесчестием чужих?!

Его лицо исказилось, стало страшным, каким бывало в мгновения битвы, и Андромаха, вскрикнув от испуга, бросилась между ним и Гектором, как будто она смогла бы остановить Ахилла... Но уже в следующее мгновение Пелид перевел дыхание, резко отвернулся, потом вновь посмотрел на своего пленника и проговорил совершенно другим тоном и голосом:

– Прости меня, Гектор! Я тебя оскорбил. При том глупо и незаслуженно.

Это было так не похоже на прежнего Ахилла, что Гектор сначала не нашел, что ответить, только в изумлении смотрел на залитое краской лицо мирмидонца. Потом тихо произнес:

– И ты меня прости. Я гнусно воспользовался тем, что ты не можешь мне ответить. Ты же никогда не ударишь раненого...

– Ударить? Да мне и в голову не пришло! Просто мы оба не в себе... А посмотри-ка, как Андромаха кинулась тебя защищать! Вот тебе и ответ, простила или нет.

И он, отвернувшись, вышел из грота.

Гектор посмотрел на жену, все еще испуганно замершую в изголовье его ложа, и тихо попросил:

– Помоги мне подняться.

– А тебе можно вставать? – прошептала она. – Еще вчера было плохо.

– А сегодня хорошо. Помоги. А то ведь я и сам встану.

Подавляя головокружение, он вышел из грота и огляделся. Ахилл сидел на другом конце поляны, привалившись к одному из валунов, и что-то чертил сучком на земле. Гектор подошел к нему и, стискивая зубы от напряжения, опустился рядом.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего. Все в порядке, – глухо ответил базилевс. – А ты как?

– Лучше. Куда лучше.

Ахилл искоса глянул на него.

– Я так и не спросил, зачем тебя понесло в рощу? Ты в самом деле кинулся меня спасать?

Гектор смутился.

– Ну... Я знаю Пентесилею. Когда Андромаха вышла из грота, потом вернулась и сказала мне, что идет бой ахейцев с амазонками, я понял, что будет поединок. Не знаю, как у меня хватило сил столько пройти. И как случилось, что я пришел именно туда, куда надо было.

– Спасибо, – голос Ахилла совсем потух и стал вновь очень спокойным. – Сегодня она уехала.

Они помолчали, и вдруг Пелид, не выдержав, сжал виски ладонями и застонал.

– Мне больно, Гектор! – воскликнул он, и в голосе его прозвучали детская беспомощность и обида. – Мне больно, и я ничего не могу с этим поделать. Эта женщина будто что-то вырезала у меня в груди... У меня никогда не было такой боли. Что мне делать?

Гектор положил руку на плечо базилевса.

– Это пройдет, – сказал он тихо.

– Нет, – покачал головой Ахилл. – Не пройдет. Я знаю.

– Пройдет так или иначе. Завоюй ее, раз она тебе так нужна.

– Ее нет. Она уехала.

– Она может вернуться. Или ты, когда будет заключен мир, можешь поехать в Темискиру.

– Что толку, Гектор? Она любит тебя.

Троянец засмеялся.

– Она не может любить меня, Ахилл. Она рождена любить победителя. А я побежден.

– Но я хотел бы, – прошептал Пелид, – чтобы она полюбила не «великого Ахилла», не победителя, а меня, просто меня! Мою душу, мою суть.

– Неужели не понимаешь? – в голосе Гектора было такое тепло, что герою поневоле стало легче. – Это же и есть твоя суть. Ты по сути победитель. Ты даже себя победил. Пентесилея поймет это, в конце концов…

Некоторое время они молчали. Лес качался и шумел от налетевшего ветра.

– Знаешь, Гектор, – сказал вдруг Ахилл совершенно другим, ровным и спокойным голосом, – я думаю, вам с Андромахой пора возвращаться в Трою.

Гектор вздрогнул.

– Ты... отпускаешь меня? А переговоры?

– Для переговоров и перемирия будет, пожалуй, лучше, чтобы ты находился в Трое. Приам мне сказал, что его братец Анхис снова устраивает какие-то козни... Вчера Агамемнон обронил, что власть Приама может пошатнуться, потому что не имеет твердой опоры, и как тогда вести переговоры? А Одиссей прямо сказал, что был бы уверен в заключении мира, если бы за Приамом по-прежнему стоял Гектор, но Гектора-то, мол, нет, и от пэтому он сомневается. Словом, нужно, чтобы ты был там.

Троянец задумался.

– Но если я появлюсь в Трое, это тут же станет всем известно. И что ты тогда скажешь Атридам и всем остальным?

Базилевс пожал плечами.

– Скажу правду и расскажу, как все было. Они будут в бешенстве, но сделать уже ничего не смогут.

Наступило молчание.

– Я понимаю, – сказал, наконец, Гектор. – Но мне бы не хотелось тебя оставлять, пока тебе так трудно, Ахилл.

– Я справлюсь, – коротко сказал Пелид – и вдруг тихо рассмеялся.

– Ты что? – удивленно спросил Гектор.

– Мне пришло в голову... Еще два дня назад, когда ты, зеленый от боли, еле держась на ногах, притащился спасать меня от Пентесилеи… Я подумал, что так боялся за меня и так обо мне заботился только один человек на свете. Понимаешь, кто? Да, мой Патрокл... Почти забавно, да?

– Вот что, Ахилл... – Гектор снова взял его за плечо и, когда тот обернулся, твердо посмотрел ему в глаза. – Ты окончательно решил меня отпустить? Уже никаких сомнений?

– Я же сказал тебе! Сегодня к ночи ты будешь в Трое.

– Если так, я должен тебе рассказать, как это было. Как было на самом деле.

– Что? – не понял Ахилл.

– Как погиб Патрокл.