Онлайн книга «Шифр фрейлины»
|
Малинче перевела. Император что-то отчаянно закричал, показывая на храм. Некоторое время Малинче лишь кивала и учтиво улыбалась. Наконец, она повернулась к Кортесу. – Что сказал этот варвар? – Он просил не разрушать его храм. Это главное святилище его империи. Если вы желаете, то Монтесума готов преподнести в дар вашим грозным богам дюжину красивых девственниц. – Этого еще не хватало… Скажи ему вот что… завтра он должен прийти в мое расположение, и пусть его покорность увидят все жители столицы. Если этого не случится, то мои боги разгневаются, они разрушат все храмы в городе, а его самого убьют. Волю конкистадора император выслушал с непроницаемым лицом. Сановники, окружавшие Монтесуму, переглядываясь, зашептались о чем-то. Шестеро ацтеков, стоявших между императором и конкистадором, шагнули вперед, нацелив на Кортеса копья. В какой-то момент Эрнану показалось, что губы императора сжались, чтобы выкрикнуть короткую команду наказать чужестранца за дерзость, но в следующее мгновение он строго глянул на разволновавшихся вельмож и негромко произнес: – Мне надо посовещаться со жрецами. Солдаты, опустив копья, отступили, тотчас смешавшись с толпой сановников. – Хорошо, посовещайся… Только советую не затягивать с решением и прислушаться к собственному разуму, а не к чьим-то словам, а то мои боги могут не выдержать долгого ожидания, и я не смогу остановить их, – продолжил Кортес с суровым видом. * * * Капитан вместе со своим отрядом расположился в одном из дворцов императора, по одну сторону которого находился Великий храм, а по другую, растянувшись на добрую сотню футов, простирались вольеры с птицами. Их гомон не умолкал даже ночью, и Кортесу пришлось выпить две бутылки крепкого вина, чтобы забыться и не замечать их оглушительного пения. Жилище императора по своему убранству, почти лишенное внутренних перегородок, во многом превосходило лучшие европейские дворцы. Стены были украшены барельефами каких-то мифических персонажей, на которых были изображены звери и птицы, стены покрыты орнаментом, а по углам стояли идолы с оскаленными пастями, вырезанные из местного кедра. Вечером следующего дня, когда солнце начинало клониться к закату, опалив багрянцем росшие на склонах ели, император в сопровождении сотни вельмож и такого же количества стражи вышел из дворца. Впереди в черной одежде, с длинными спутанными волосами шли двое жрецов и во все стороны из высокого глинистого сосуда кропили кровью дорогу. – Что за дьявол?! – выглянул из окна Кортес. – Что это еще за балаган? Уж не идут ли они нас поджаривать? Лейтенант! – Да, капитан. – На окрик командора из соседней комнаты выскочил невысокого роста с аккуратной рыжеватой бородкой молодой мужчина. – Всем тревога! Навести ружья на эту ряженую толпу. Не хватало нам сдохнуть в этой чертовой дыре под ударом жертвенного ножа. – Да, командор! – При малейшей опасности стрелять на поражение! – Слушаюсь, капитан, – тотчас отозвался лейтенант и, позвякивая шпорами, вышел из комнаты. – Вы зря беспокоитесь, командор, – миролюбиво произнесла Малинче. – Никто не собирается вас прикончить на жертвенном алтаре. Если бы ацтеки хотели, то сделали бы это значительно раньше, еще на подходе к городу. Они полагают, что вы бог, Пернатый змей или что-то в этом роде. Вот поэтому и не осмеливаются нападать. – Что же будет, когда они все-таки поймут, что я соткан из мяса и костей? – Советую вам не разочаровать их и убедить, что вы действительно божий человек. Вряд ли когда-нибудь ацтекские императоры приходили в дом к чужеземцу. Так что нужно его уважить и встретить у самого входа. Звуки барабана усиливались, заставляя горожан выходить из своих жилищ навстречу шествующему императору. Монтесума никогда не появлялся без сопровождения вельмож и многочисленной стражи, и сейчас, сомкнув вокруг него плотное кольцо, они не давали рассмотреть даже его одеяние. Чаще всего приходилось видеть лишь носилки, в которых за плотным балдахином прятался император. Если уж очень повезет, то можно было лицезреть часть его сандалии с золотой подошвой. В этот раз все выглядело иначе. На Монтесуме была шерстяная накидка с вышитыми на груди орлами. На голове, отзываясь на каждое дуновение ветерка, высокая шапка из длинных перьев, украшенная золотом. В эти минуты, несмотря на свой императорский наряд, Монтесума казался доступнее прежнего: был частичкой большого города. Никто из собравшихся горожан никогда не наблюдал столь впечатляющего императорского шествия. Усиленное ритмичными ударами, оно казалось особенно зловещим. Приветствуя Монтесуму, индейцы падали ниц и вставали лишь тогда, когда процессия миновала их. – Я никогда не видел ничего подобного, – завороженный зрелищем, произнес Кортес. – Эти дикари не перестают удивлять меня. Так даже не встречают римского папу. – Для них Монтесума куда более значим, чем ваш святейший папа, – вмешался в разговор отец Берналь. Кортес невольно усмехнулся: – Святой отец, хорошо, что тебя не слышат иерархи священной инквизиции. – Это уж точно, тогда бы я не только лишился сана, но и закончил свои дни где-нибудь на костре. Прости меня, Господи, – привычно приложил он ладонь ко лбу. Взволнованная толпа следовала за императором, запруживая улицы. Будоража нервы, пронзительно завопила молодая женщина, на ее вопль тотчас отозвалось несколько десятков глоток. – Черт возьми! Мне это совершенно не нравится. Если так будет продолжаться и дальше, то они нас просто сожрут. Лейтенант! – Да, капитан. – Надеюсь, все готово? – Пушки наведены, прикажете палить? – охотно отозвался конкистадор. – Жди команды! Что они говорят? – обратился Кортес к Малинче, стоявший неподвижно. – Они говорят, что чужеземцы принудили императора явиться к ним. Другие говорят, что чужеземцев надо изгнать, пусть только император прикажет, – побледнев, проговорила переводчица, предчувствуя худшее. – Проклятье! Пушки к бою! Неожиданно император остановился и что-то быстро заговорил. – Постойте! – воскликнула Малинче. – Что еще такое? – недовольно протянул Кортес. – Император говорит, что его никто не принуждал, что он сам идет к чужестранцам, чтобы нанести визит вежливости своим гостям. Призывает сограждан к благоразумию и повиновению. – Этот Монтесума не так глуп, – вздохнул с облегчением капитан Кортес. Крики стали громче. Воины-ацтеки, потрясая копьями, уже окружили императора, не давая ему пройти. Монтесума что-то громко и гневно говорил, отчаянно размахивая руками. – Что там происходит? – посуровел Эрнан Кортес. |