Книга Диагностика убийства, страница 15 – Ирина Градова

– Ну, знаете, люди из благополучных стран испытывают острый дефицит адреналина: у них дома все настолько хорошо, что они прямо-таки рвутся на поиски приключений! Но я не исключаю, что кто-то платит Ноа за его непосредственное участие.

– Кто-то, имеющий отношение к убийству папы?

– Возможно.

Дальнейшая поездка прошла в молчании. Милинд думал о своем, а я размышляла над услышанным. Интересные дела творятся на моей исторической родине! Сама того не ожидая, прибыв сюда, я оказалась в центре настоящей детективной истории.

* * *

Перед встречей с братом я сильно волновалась. Мне казалось, что и все семейство пребывает в том же нервном состоянии, будто не знает, чего ожидать от нашего свидания. Братьям Баджпаи стоило немалых трудов добиться того, чтобы меня пропустили к Санджаю, но в конце концов им это удалось. Накануне вечером я отловила Чхаю – эта девушка старалась вести себя как можно тише, но, похоже, была в курсе всего, что происходит в доме Варма.

– Расскажи мне о Санджае, Чхая, – попросила я, усадив ее в комнате Кундалини: я избегала большой гостиной, так как там вечно полно народу, а здесь можно не опасаться, что нас потревожат.

Глаза юной индианки потеплели.

– Санджу – он очень хороший, – ответила она. – Но…

– Но что, Чхая? – подтолкнула ее я.

– Его здесь никогда не понимали, вот что!

– В смысле?

– Он не такой, как все в этом доме… Не такой, каким был Аамир… Нет, вы не подумайте, – тут же сказала она, испуганно глядя на меня, – Аамир был чудесным человеком, очень щедрым, целеустремленным, а Санджу… Он ни к чему особенно не стремился, и потому господин Варма не считал его достойным наследником. Только Санджу на самом деле гораздо лучше, чем все о нем думают, просто он еще не нашел себя, понимаете? Для него важно любить свое дело, а то, чем занимался господин Варма… У него душа к этому не лежала.

– Тебе известно, почему ссорились мой отец и брат в день убийства?

– Нет. Но они постоянно бранились, и поводы были самые разные. К примеру, Пратап-бабу хотел, чтобы Санджу устроился на работу, даже пытался приспособить его к какому-нибудь делу в одной из клиник, но он наотрез отказывался.

– Разве Санджай не менеджер по образованию?

– Да, но это тоже был не его выбор, поэтому он и не хочет ничем таким заниматься!

– Чхая, Санджай – взрослый мужчина, и ему уже давно пора бы определиться с тем, чем он хочет заниматься! – сказала я.

– То, чего он в самом деле хочет, семейство Варма никогда бы не одобрило, – поджав губы, отозвалась девушка.

– И что же это – что-то неприличное?

– Вот-вот, они так и считают! Только разве шоу-бизнес – это неприлично?

– Так Санджай, что же, в актеры хотел податься?!

– Почему в актеры? – удивилась Чхая.

– Ну, он же вроде бы снимался для глянцевых журналов…

– Да, но актером Санджу вовсе не собирался становиться, а то был просто заработок, ведь отец отказался его содержать.

– И о чем же он все-таки мечтал? – спросила я девушку.

– О фотографии. У него хорошо получалось, но отец ни за что не позволил бы ему заниматься таким неблагородным делом!

Значит, проблема не в деньгах и не в наследстве? Мог ли Санджай убить отца, чтобы избавиться от его гнета, ведь тот пытался управлять жизнью сына, не замечая, что парень давным-давно вырос и желает сам принимать решения?

– А хотите посмотреть на его работы? – вдруг спросила Чхая.

– Ты можешь это устроить?

– Я принесу.

Чхая унеслась, как метеор. Подняв глаза на портрет прабабушки Кундалини, я тихо спросила:

– Ну, что скажешь? Тебе, должно быть, известно гораздо больше, чем всем остальным… Неужели кто-то из твоих потомков и в самом деле убийца?

Спокойное, сосредоточенное лицо Кундалини освещало быстро заходящее за окном индийское солнце. На мгновение мне показалось, что ее глаза смотрят прямо на меня, и от этого мурашки побежали по спине: вдруг прабабушка действительно наблюдает за всеми, и за мной в том числе? Да нет, глупости, ведь она – всего лишь картина! Но я где-то слышала, что портреты впитывают энергию тех, кто на них изображен. Таким образом, частичка людей, давно умерших, остается на полотне и начинает жить собственной жизнью… Нет, думать об этом – значит, уподобляться моим же собственным пациентам и тихонько сходить с ума!

Чхая появилась так же быстро, как и удалилась, неся под мышкой планшет.

– Вот они, – сказала она, с превеликой осторожностью кладя его на кровать и развязывая ленточки. – Тут не все, а только те, что мы с Санджу отбирали для выставки…

Девушка тут же прикусила губу и покраснела, поняв, что обнаружила нечто большее, чем мне полагалось знать о том, какие отношения связывают ее с моим братом. Я сделала вид, что ничего не заметила, и принялась рассматривать снимки. Даже ничего не смысля в фотоискусстве, легко было понять, что передо мной очень хорошие работы. Санджай пытался запечатлеть те стороны жизни, которые не видны невнимательному глазу. Люди на его фото выглядели живыми, веселыми и печальными, молодыми и старыми, занятыми повседневными делами и отдыхающими после тяжелого трудового дня. И все они, как я догадывалась, были бедняками – ни единого человека уровня доходов Варма.

– Кто они? – полюбопытствовала я, разглядывая большой групповой снимок камнетесов. Худые и едва одетые, они сидели на корточках с допотопными инструментами в руках. Их лица, белые от мраморной пыли, приветливо улыбались фотографу, пытающемуся увековечить их будни.

– Они все живут у Таджа, – ответила Чхая, любовно поглаживая снимок. – Санджу часто туда ездил – он говорил, что они являются для него неиссякаемым источником вдохновения. Он считает, что эти люди – настоящие, никем не притворяющиеся. Они делают свое дело и очень трудно зарабатывают на кусок хлеба.

Перебирая снимки, я наткнулась на один, который не ожидала увидеть. На нем были трое – мужчина, женщина и мальчик. Мальчик сидел на лавке, женщина расположилась позади, и лицо ее хранило озабоченное выражение. Мужчина стоял на одном колене перед малышом, и тот, широко открыв рот, позволял ему себя осмотреть. Сразу было ясно, что Санджай сфотографировал врача, пациента и его мать, но не это удивило меня, а то, что человек на фотографии мне знаком.

– Кто это? – спросила я тем не менее у Чхаи.

– Ноа, врач, – охотно ответила она. – Он часто навещает пациентов в районе Таджа, у которых нет возможности прийти в больницу самим.

Я заметила, что краешек снимка оторван и, просмотрев оставшиеся, увидела, что некоторые фотографии также повреждены.

– Ты же сказала, что вы с Санджаем готовили фотографии для выставки? – уточнила я. – А это что такое?