Онлайн книга «Джекпот для лоха»
|
* * * Андрей уже приблизился к турникету, когда его окликнули: – Говорок! Андрюха! Говоров обернулся и увидел Леньку Заборовского. Вернее сказать, увидеть-то увидел, но не сразу узнал. Он еще только всматривался, еще только вспоминал, а Заборовский уже оказался рядом – большой, шумный, рыжий. – Здравствуй, Говор-Говорок… А я иду сзади, думаю: вроде похож, но вид какой-то не такой. Чего ты голову в плечи стал втягивать? – Да просто так вышло. Холодно. Как раз недавно тебя вспоминали… – С кем вспоминали? Чего вдруг? Заборовский вальяжно протянул руку. Рука у него была белая, пухлая, с массивным золотым перстнем. И стилистика жеста, и это украшение напомнили Андрею фильмы про мафию, когда рядовой «солдат» целует перстень дону. Говоров, естественно, прикладываться к барской руке не стал, а протянул свою, пролетарскую, и пожал от души. – Пальцы сломаешь, – поморщился Заборовский, выдергивая кисть. И настороженно повторил: – Так кто моей скромной персоной интересовался? – Встреча выпускников была, обо всех разговор шел… – И чего обо мне говорили? – Ничего особенного, – Говоров шмыгнул носом и полез за платком. – Сказали – в Москву уехал… – А еще что? – Да вроде все… – Уехал, теперь приехал, – Забор снова расслабился. – Господа, не нужно стоять у турникета, – раздался сверху слегка искаженный динамиком голос охранника. – Или проходим на территорию, или отходим в сторону… Охранник был в черной форме а-ля американский коп с надписью «Security» красным шрифтом в желтом круге на груди. Правда, округлый живот топорщил форму и портил впечатление. Они прошли сквозь проходную и остановились на площади перед административным корпусом. Площадь была пуста, и только посредине на невысоком пьедестале стоял комбайн да лежали тяжелые намокшие листья. – Ну что, дружище, – весело произнес Заборовский. – Ты, значит, все тут вкалываешь? – Как видишь. – Все десять лет? – Да. – Энтузязист ты наш! – восхитился Забор. – Уже, поди, начальник участка? Или замнач цеха? Говоров посмотрел на громадину административного корпуса, на комбайн, на Леньку. Сказал со значением: – Бери выше. Я теперь, понимаешь, дворянского сословия. – В заводоуправлении руководишь? Растешь, значит? – Расту. – А я знал. Я всегда знал, что ты поднимешься. Ты же самый толковый на курсе был. И самый упертый. Помню, все со степухи шли портвешок жрать, а наш Говорок – учиться. – Ну, бывало, и я ходил. – Э-э-э! Это было, когда ты на Верку Тюрину запал… Как, кстати, Верка? – Не знаю, – соврал Говоров, внимательно осматривая Заборовского: явно дорогое пальто, плоский кожаный кейс, запах хорошей туалетной воды. В общем, все то, что ассоциируется со словом «респектабельность». Поддерживая светскую беседу, Заборовский уточнил: – Так ты ее трахнул-таки или как? Говоров слегка поморщился: – Я спешу, Забор. Давай в другой раз поболтаем. Заборовский ухмыльнулся: – Да ладно, ладно… таинственность, деликатность, все правильно, мы же джентльмены. А насчет другого раза – всегда! Всегда готов встретиться со старым, понимаешь, однокурсником, тяпнуть за твое дворянство. Может, чем-то пригодимся друг другу. Ты как? – Только за. – Вот и отлично. А я на днях офис здесь снял, – Заборовский кивнул на административное здание. – Третий этаж, комната триста двенадцать. Солидный! Там раньше, говорят, партком был. Знаешь? – Знаю. – Ну вот, звони, заходи. Держи визитку, – Заборовский запустил руку под плащ, извлек глянцевый прямоугольник с золотым тиснением, подал Андрею. – Ну, будь! Они разошлись. Заборовский направился к административному корпусу, Говоров – в другую сторону. На ходу он бросил взгляд на визитку, прочитал: «Леонид Семенович Заборовский, генеральный директор ООО ”Артемида”». С недоумением подумал: почему – «Артемида»? При чём здесь Артемида? А Заборовский поднялся на третий этаж, электронным ключом открыл дверь бывшего парткома. Теперь здесь и не пахло членскими взносами и персональными делами. Зато отчетливо чувствовался въедливый запах духов новой секретарши – Люсьены, которая отличалась грудью шестого или даже седьмого размера. Он прошел через приемную, отворил дверь своего кабинета, небрежно поставил кейс с ноутбуком в одно кресло, снял плащ и бросил на другое. Потом тяжело плюхнулся за стол и несколько минут сидел неподвижно, смотрел в стену. На стене висел большой календарь за 1991 год с непременным комбайном на фоне Тиходонска, рядом стоял засохший цветок. Давненько его не поливали… Заборовский задумался. Остановившимся взглядом он смотрел на календарь, на цветок, но их не видел. Работы предстояло много, и он прикидывал – с чего начать. Потом поднялся, вышел в приемную, сделал себе кофе. С чашкой в руках подошел к окну. Окно выходило на заводскую площадь. Там все так же мок под дождем комбайн на постаменте да какой-то бедолага в желтом жилете, с метлой собирал в кучу листья… Заборовский сделал глоток, причмокнул. Дворник, не обращая внимания на дождь, равномерно взмахивал метлой – раз, раз, раз… Что-то было в нем знакомое – фигура, движения… Заборовский всмотрелся и вдруг узнал Говорова. – Вот это нумер! – изумленно произнес генеральный директор «Артемиды». – Так вот какое у тебя дворянство, Говор-Говорок. Ай да мудачок Андрюша. Ай да лох чилийский, саддам хусейнов… А я на тебя время тратил. А Говоров мел и тоже думал: неожиданная, однако, встреча! Болтали про Забора всякое, а он – вот он, весь в шоколаде. Офис у него, видите ли. ООО «Артемида». В парткоме… Ширк-ширк… И ведь учился кое-как, еле переползал с курса на курс, но – ширк – генеральный директор. В общем, Артемида в парткоме… Андрей рассмеялся, метла пропела: ш-ш-ширк. * * * – Только что встречался с Зеленцовым, – сказал Вайс. Он был возбужден и озабочен. При упоминании имени прикормленного налоговика Малышев с Фёдоровым поняли, что не зря главный инженер собрал их в выходной день. – В понедельник они начинают у нас внеплановую проверку, – продолжил Вайс и нервно хрустнул пальцами. – И ОБЭП тоже подключится. Дана установка обнаружить крупные нарушения, чтобы возбудить уголовное дело. – Это москвари, – зло произнес Фёдоров. – Спасибо, что глаза открыл, – сами бы ни в жизнь не догадались, – так же зло сказал Малышев. – Суки! – произнес Фёдоров. Некоторое время все молчали, потом Малышев спросил: |