Онлайн книга «Красный вереск»
|
Однако, Олег остался сидеть на темных от времени досках. На чего косились. Кое-кто издавал завистливые звуки, похожие на посвистывание змеи, Но желающих купить не находилось — а все разговоры между конвоирами и потенциальными покупателями, похоже, сводились к взаимным оскорблениям и явному нежеланию покупать рослого мальчишку с полудесятком шрамов на худощавом мускулистом теле, жутковатой татуировкой на груди и вовсе не рабским взглядом. Солнце пекло беспощадно. Хотелось пить, а еще больше — сломать колодку и проломить головы всем, до кого успеешь дотянуться. Этот вариант пока что был недоступен, но его Олег обдумывал с особым наслаждением. Время текло мимо равнодушной рекой. Временами Олег обводил толпу взглядом, надеясь увидеть хоть одно человеческое лицо — не хангара и не раба. Пусто. Никого. Подкатывали тоскливые мысли о том, что он был в одном шаге от дома. В одном шаге! И что будет с ним дальше? Неужели все-таки смерть, будь она неладна?! Он сморгнул пот и еще подумал — если суждено вырваться, он не перестанет воевать. Со всем этим воевать НУЖНО. Это так же необходимо, как подметать полы в доме. Если горцы ушли — это еще не значит, что борьба окончена. Горы стоят и леса зеленеют — и тут, и на Земле. И он ЗНАЕТ людей, на которых можно положиться. И ЗНАЕТ, как обращаться с оружием. И ЗНАЕТ пути. А больше ничего и не надо. Хангары вокруг неожиданно засуетились, залопотали громче, хотя и так гам от них стоял невыносимый. Впечатление создалось такое, что они стараются отхлынуть с середины проезжей части. Олег насторожился — и через миг понял, что слышит песню. Четыре или пять мальчишеских голосов слаженно выводили: Амис ана прияс — Вит айта, на фари, Сам Вайу йати, Басийа Вайу! — а мужские голоса гортанно подхватывали: — Аой! Аой! — Уйаны, — подался назад, к своим, стоявший с краю помоста хангар, все тут же положили руки на рукояти сабель и стиснули их. А Олег увидел едущих анласов. Три или четыре десятка их шагом ехали через толпу, которая раздавалась перед всадниками быстро и легко. Под анласами были могучие рыжие кони-гиганты, двигавшиеся тем не менее мягко и стремительно. Всадники сидели на конях без доспехов, в одной поддоспешной коже, штанах, жилетах-вестах и сапогах с завязками, подбитых сталью. Непривычно прямые ноги — вставлены в низко опущенные стремена, рыжие волосы — заплетены в косы, спускающиеся на грудь. Доспехи они, как видно, везли в сумах, но слева у седел висели треугольные щиты, на поясах — длинные мечи и большие ножи, за спинами — большие луки с натянутой тетивой и тулы со стрелами. В правой руке каждый держал пику с граненым наконечником, длинным и узким, как игла, уперев конец древка в носок ноги. Анласы блистали браслетами, ожерельями, обручами на волосах, посматривали вокруг презрительно, но добродушно, с усмешкой, и пели. Запевали едущие впереди несколько парней-ровесников Олега, а припев дружным хором подхватывали остальные. Отряд поравнялся с помостом. Олег смотрел на всадников с тоской и неясной ему самому надеждой, понимая, что он им не нужен и не важен. Если бы он мог окликнуть их на анласском!.. Среди мальчишек крайним к помосту ехал анлас — не рыжий, как большинство остальных, а с волосами светлее, чем у Олега — практически белобрысый. Конь под ним так и ходил, вскидывая голову и задом напирая на оказывавшихся слишком близко хангаров. Успокаивая его одними коленями, анлас оказался рядом с помостом; его лицо, верхового — вровень с лицом сидящего на досках Олега. Глаза анласа удивленно расширились. Но Олег опередил его, изумленно выдохнув: — Ва… дим?!. ИНТЕРЛЮДИЯ: МАЛЬЧИК Мы сыты водой из трюмов И байками о погоде. Всё те же движенья в танце, И пары одни и те ж… Лишь мальчик глядит угрюмо, Как в душную ночь уходят Триста его спартанцев. Триста его надежд. Тряпочки для обтирки И всяческие излишки Смешались в свином корыте В объедочный парадиз… Держи же меня за шкирку, Живущий во мне мальчишка! Держи же меня за шкирку — Не дай мне скатиться вниз… Дай мне руку, мальчик. Дай мне руку, мальчик. Дай мне руку, мальчик — Быть может, я ещё жив… Мальчик уже не плачет О прошлогоднем снеге. Мальчик глядит в окошко, И — там, где к плечу плечо! — Себя различает мальчик — Могучего, как Шварцнеггер! И львиное сердце бьётся Под алым его плащом… Книжка — в отбой. Сказка — в отбой. Война стоит у дверей. "Здравствуй, мальчик! Я за тобой — Вставай, и двинем скорей…" Под коврик ключ и — шаг за край, И — счастье тем, кто не спал. В седьмое небо идёт трамвай, Сдувая листву со шпал… Дай мне руку, мальчик. Дай мне руку, мальчик. Дай мне руку, мальчик — Быть может, я ещё жив… Джинсы мои потёрты. Чернила мои разлиты. Прости мою слабость, малый — Но день мой не наступил… Шагай же — легко и твёрдо! — Туда, где твои гоплиты Точат мечи о скалы Непроданных Фермопил… Дай мне руку, мальчик. Дай мне руку, мальчик. Дай мне руку, мальчик — Быть может, я ещё жив… (Стихи О.Медведева.) КОНЕЦ ИСТОРИИ ВТОРОЙ В тексте романа использованы как примеры народного творчества славян и анласов, а так же в качестве стихов О.С.Марычева и Звенислава Гордятича стихи и песни следующих авторов: — В. Сорокин — Ю.Кузнецов — М. Гаврюшин — А. Драт — И. Давиденко — Дж. Селби — А. Васильев — Ю.Михайлов — А.Розенбаум — Д.Ревякин — В.Верещагина — В. Сидоров — В.Коркия — В.Высоцкий — Н.Фоменко |