Онлайн книга «Красный вереск»
|
* * * Володька оказался превосходным проводником. Во-первых, он был поразительно вынослив. Конечно, трудно было ожидать иного от мальчишки, выросшего в здешних местах. Но он шагал вровень со старшими горцами. Кроме того, он шел первым, выбирая какие-то одному ему ведомые тропки. За три дня пути чета раз двадцать, не меньше, проскакивала буквально под носом (или — у ног, или — над головами, или — за спиной) у многочисленных патрулей врага. Всё это время было холодно, шел дождь, ночи превращались в пытку, вставали все невыспавшиеся, с запавшими глазами, злые, как уводни, но мальчишка не жаловался — шагал впереди, бросая короткие фразы по делу. В разговорах по вечерам он практически не участвовал, хотя слушал всегда — лёжа на боку и подперев щёку ладонью. В эти дни трудновато было удержаться от того, чтобы устроить хороший бумсик. Было где! Чем дальше на закат, тем больше попадалось складов, резервуаров с горючим, только что проложенных дорог и трубопроводов, весьма беспечно гуляющих солдат и офицеров, колонн и отдельных машин… Но подобный бумсик был бы непростительным со всех точек зрения… …Утро четвертого дня было похоже на остальные. Спали в высоченном и густющем папоротнике — обнаружить в нем горцев можно было, только наступив на кого-то. Зато с папоротника лило — не рассеянными тоненькими струйками, а солидными ручейками и почему-то всегда в самые уязвимые и неудобные места. И — естественно! — происходило это как раз в тот момент, когда начинаешь засыпать как следует. Кое-кому удавалось наплевать на эти проблемы и уснуть-таки. Но снились холод, водопады и осенние купания. Олег проснулся от очередной струйки, попавшей ему точно в нос. Он закашлялся, подавил капель еще во сне и, судорожно вздохнув, всхлипнув, открыл глаза. В щелях между растопыренным пальцами-листьями проглядывало серое небо, суровое и хмурое, как глаза честного офицера милиции в старом фильме. С этого неба сеялся дождь — Олег различал даже отдельные капли, тихо планирующие вниз. При мысли о том, что "пора вставать", стало тошно. Даже двигаться не хотелось — мокрая одежда пригрелась, и двигаться — значило вновь прикоснуться к чему-то мокрому и холодному. Олег лежал в полусонном состоянии, довольно приятном, надо сказать, пока не услышал неподалеку голос Гоймира: — Подниматься пора. В ответ тихо засмеялся и что-то сказал по-французски Йерикка. Гоймир досадливо отозвался: — Йой, не понимаю, знаешь одно! — Ерунда, — бросил Йерикка, и Олег услышал, как шуршит папоротник — Йерикка без особой нежности расталкивал спящих. Но он был еще довольно далеко, и Олег не спешил шевелиться, наслаждаясь мгновениями относительного покоя. Когда же Йерикка подошел и довольно нахально занес ногу — Олег ловко откатился, со смехом вскочил, фыркнул, отряхиваясь от воды. — Сам виноват, — злорадно объявил Йерикка. — Помоги остальных поднять. — И не подумаю. Если будут бить, то пусть тебя одного. — Опять меня подставили, — вздохнул Йерикка. — Что за друзья… Ладно?! — Слушай, — потихоньку сказал Олег, посматривая в сторону Гоймира, который уже о чем-то говорил с Володькой, поднявшимся, судя по всему, уже давно, — а что ты ему сказал? — Подслушал?.. Так, ты только ему не говори, а то разозлится… Faute de mieux, faire bonne mine a mauvais jeu par occasion partie de plaisir. — Большое спасибо, я все понял, — серьезно поблагодарил Олег. Йерикка удивился: — Ты же говорил, что знаешь французский? — Я его учил, — дипломатично ответил Олег. Йерикка кивнул: — Я ему сказал, что он безуспешно старается вести себя так, словно у него хорошее самочувствие, а мы все вышли на прогулку… Ну, не будь гадом, помоги разбудить остальных! Но будить никого не было нужно. Горцы либо уже проснулись и лежали, как Олег, либо поднимались сейчас, разбужденные разговорами. Тем более, что где-то вдали вдруг серией бухнули взрывы, а потом послышалась стрельба из скорострелок. Гоймир уже торопил: 'Пошли, пошли!" — это «пошли» стало рефреном последних дней, чем-то вроде обязательной молитвы для мусульман. "Пошли!" — и они шагали куда-то через дождь, начиная постепенно ненавидеть и его, и самих себя. С утра это еще было так себе, к вечеру — превращалось в пытку… — Мне-то часом девчонка моя снилась… — Йой, блажь — вот мне помнилось, что куты с ног снял! Самый лучший об мою короткую жизнь сон… — Ей длиннее и не быть стать, одно часом мне подпилок не вернешь. — Он у Йерикки, пули надпиливает… — Добавь, что шутишь. — Так и есть то, я думал сказать — ногти стачивает… — Йой, кому желается бо-ольшой шмат сала? — Мне, давай. — Так я не сказал, будто он у меня разом тут, я простым спросим — кто желает? — За то убивать требуется. — Кто сгадает, по что я больше прочего данванов ненавижу? — М? — Так часом всю дичину распугали! — Йой, нет, я — так за то, что хотел у соседей в руене побывать, у Вепрей… — Так Вепри данванам должны Дажьбога молить. За уберег от тебя… — Хоть до вечера умолкните! — вклинился Гоймир. — Одно "хоть", — реплика Гостимира была последней в утренней болтовне. Вытянувшись привычными двумя цепочками, чета зашагала дальше, к озеру. * * * Шагали уже часа четыре, останавливались за это время дважды. Первый раз — пропускали патруль, второй — прежде чем пересечь дорогу, по которой перла колонна грузовиков. Немного грела мысль, что завтра чета прибудет на место, Володька обещал это твердо. Гоймир остановил Йерикку и Олега. Он по-прежнему смотрел на землянина волком, но Гоймир был хорошим воеводой и не мог не признать (по крайней мере — про себя!), что Олег полезен во всех отношениях и успел зарекомендовать себя, как хороший боец и начальник. Они пропустили остальных, и Гоймир высказал мучившие его опасения: — Думается мне — дошли, нет, кого Хлопов посылал до наших? — Наверняка он послал таких, кто места хорошо знает, — успокоил Йерикка. — Голову себе не забивай. Гоймир хотел что-то сказать, но спереди послышался свист. В ту же секунду все бежали на звук сигнала. Чета столпилась у края заросшего малиной оврага. Внизу, на дне, саженях в трех, лежал ничком, разбросав руки и ноги, человек — кажется, подросток, одетый в чудную смесь лесовикового и городского. Поломанные и погнутые кусты малины четко отличали путь, каким он туда слетел. — Спуститься надо, достать, — возбужденно бросил Холод, снимая с пояса веревку. — Держите меня. — А разом помер? — спросил Одрин. Холод пожал плечами: — Так что? |