Онлайн книга «Красный вереск»
|
— Я одно по обычаю хочу, — возразил Твердислав, и все умолкли, вспомнив тех, кому и не по обычаю могилы не досталось. — Поганца того честью схоронили, — продолжаал Твердислав, — а добрые воины без погребения лежать остались… — Хватит, — мрачно буркнул Йерикка. В клуне обнаружились остатки еще крепкой морковки. Все четверо дружно принялись ее грызть, отплевываясь от песка и вслушиваясь — неподалёку кто-то пел под настоящую гитару, Олег сразу узнал ее перезвон. Песня была заунывная и протяжная, о том, чего никто на Мире не видел, потому что тут никогда этого не было… Там, по зыбучим пескам, Где бродит один джейран, Тюки везет караван. В тюках — кашгарский план. Тюки везет караван. А в тюках — кашгарский план… Сам караванщик сидит С длинной чирутой в зубах. Тонкие ноги поджав, Качается на горбах. Тонкие ноги поджав, Качается на горбах… Сам караванщик богат — Богаче нет в мире паши! Только сгубил его план, Да сто сорок две жены. Только сгубил его план, Да сто сорок две жены… — Что волынка воет, — вздохнул Богдан. — Про что песня? — поинтересовался Твердислав. — Что то — кашгарский план? Бумаги секретные? — Кашгар — это. у нас на Земле, где-то в Азии, — пояснил Олег, — то ли Тибет, то ли еще какой Памир… — Предгорья Тянь-Шаня, — пояснил Йерикка. Олег покосился на него и продолжал: — А план — это не бумаги, это дурь такая курительная. Травка. — Так песнь про больного? — разочарованно спросил Твердислав. — Я-то мыслил — про разведчика, ведомца… — Что-то стрелять перестали, — насторожился Олег. — Слышите? Точнее было бы спросить "не слышите?" Ни выстрелов, ни разрывов больше не было. Мальчишки недоуменно вслушивались, не понимая, в чем дело. А потом в эту тишину врезался мегафонный голос, аж звенящий от мощных усилителей: — Гоймир! Гоймир Лискович, князь-воевода Рысей! Есть у вас такой?! — То что новости?! — изумленно хлопнул глазами Богдан. Остальные просто ждали в недоумении. А мегафонный голос продолжал: — Гоймир Лискович, ты меня слышишь?! Голос Гоймира ответил — слабее, очевидно, он говорил через обычную переноску, которую ему где-то спешно отыскали: — Я — Гоймир! Кто со мной говорит, нужно что?! — Не узнаешь меня?! — голос помедлил и отчеканил со злой радостью: — Я командир Чубатов, щенок! Ты сжег мою колонну и убил моих ребят на. перевале, помнишь?! Смешок: — Так ты не сдох, командир, на перевале-от?! Сюда пришёл, чтобы ЗДЕСЬ сдохнуть?! — Я пришел сюда, чтобы убить тебя, щенок! Я пообещал тебе, что найду и убью! Ты зря явился в эту весь, из нее тебе уже не сбежать! — А мне и не по нраву бегать, командир! Я часом в настрое надрать мягкое место и тебе, и всем твоим пугалам в форме! — Ну нет, щенок! — слышно было, как командир засмеялся. — Вот на этот раз ты погорел! Скоро твою башку прикатят ко мне, слышишь?! Я ее привяжу на передок своей машины, чтобы тебе было виднее, когда мы войдем в Рысье Логово и чтобы ты мог сполна полюбоваться, что мы там сделаем! — Поглядом на собственные уши любуйся — то скорей увидишь, чем мою голову! — смеялся Гоймир. — Но коль уж ты так резво охоч до голов, так я тебе их буду подсылать — жди, только будут это головы твоих бойцов, а подсчитывать я их зачну с первой вашей вылазки! Жду! — Тебе недолго остались ждать, щенок! И жить — тоже! Готовься подохнуть! * * * Как ни странно, утром атаки не последовало. Йерикку и его команду вообще разбудили женщины, притащившие на позицию завтрак. — То война добрая, — заявил Богдан, поедая копченое сало с хлебом — на закуску после гречневой каши со здоровенным кусищем свинины. Олег подтвердил согласие мычанием. Йерикка и Твердислав вообще были слишком заняты, чтобы даже мычать. Ви-и-иу-ум-м… трах! В пятнадцати саженях левее встал черный куст разрыва. — Фугас! — Йерикка поперхнулся, бросил миску и крикнул присевшим женщинам: — Марш отсюда! Началось… К счастью, артиллеристы противника не засекли людей в клуне — разрыв снаряда, был пристрелочным, остальные ложились в саму весь. На глазах у Олега один из домов разлетелся — словно карточный домик, по которому щелкнули пальцем — на сотни пылающих обломков. Выглядело это скорее странно, чем страшно. Мальчишка заставил себя отвернуться от деревни и посмотреть вперед — туда, где проходила линия обороны. — Да что ж они весь палят, а не завалы да не окопы? — спросил Богдан. Видно было, что ему не по себе. Олег понимал друга. Обстрел унижал. Со снарядом нельзя воевать. Он попадает… куда попадает. И убивает труса и отважного, ветерана и новичка… Он низводит умение воевать до пустого места. До тупого, равнодушного ожидания… — По веси лупить выгодней, — криво усмехнулся Йерикка. — Там склады, там припасы, укрытия, а главное — там семьи. Удар по ним — удар по боевому духу. — Мразь нечистая, — процедил Твердислав. Йерикка усмехнулся: — О, так ты только сейчас это понял? — Танки, — нарочито спокойным голосом сказал Олег. — Не, я не знаю, как у вас их называют, но по виду — танки… — он лежал на краю ямы, придвинув винтовку. — И пехота, горные стрелки. Три этих танка, человек двести пехоты. Полто… ну, короче, верста. — Так мыслишь, что и нам дело сыщется? — Богдан вложил в ствол. ГП25 осколочный тромблон. — Вам — не знаю, мне — точно, — Олег подтянул винтовку. — Славная будет охота! — дурачась, он тявкнул, и завыл, как волк в осеннюю ночь, но трое горцев совершенно серьезно подхватили его завывание. Твердислав, вставляя выстрел в ствол РПГ, замурлыкал знакомое: Пусть лают собаки, таков их удел. Восстаньте волками, кто весел и смел! Кто верит в удачу и лютую смерть, Кому бы хотелось в бою умереть!.. По всей линии обороны начался огонь. В ответ затрещали десятки стволов и свистяще взвыло ливневое оружие врага, осыпая позиции защитников потоками металлических сверхскоростных стрелок. Олега все это мало интересовало и пугало. Он преспокойно целился, выбирая мишень. К его сожалению выяснилось после первого же выстрела, что «мосинка» при всех её достоинствах (и его — тоже) не предназначена для стрельбы на полтора километра даже с оптикой. А от дальнейших экспериментов его отвлек голос Твердислава — озабоченный: |