Онлайн книга «Ящик для письменных принадлежностей»
– И что же я думаю, Ставро? – Господин думает, что я не умею смешивать вино с водой по-гречески. Ведь так, скажите откровенно? – Да, Ставро, именно так я и думаю. Не умеешь. Но это не беда. И все-таки, скажи мне, ты знал владельца того ящика? Не родственник ли он тебе? Губы у Ставро покраснели, и на них заиграла роскошная женская улыбка. Еще более старая, чем та, мужская. Он оскалил все зубы и еще один в придачу и жалобным голосом сказал: – Нет у меня больше ни родных, ни близких. Всех, господин М., всех унесла война. Время потекло вспять, и пришли последние годы, злые и опасные. – Так откуда ты знал хозяина? – Как откуда, господин М.? Как мне его не знать, когда я еще в Боснии хотел застрелить его? Но не попал. – Промахнулся? – Я никогда не промахиваюсь, господин М. Я стрелял через воду, вот пуля до него и не долетела. Его спасла вода. – А ящик, он к тебе как попал? – Из воды, господин М. И меня вода удостоила чести – жизнь спасла, вот откуда. Я плавал барменом на греческом судне "Исидор", и однажды вместе с этим ящиком на борт к нам поднялся его хозяин. Был он, я бы сказал, со странностями. Из тех, что на свадьбу приходят со своим куском хлеба. Он умел только три вещи: в себя, на себя и под себя. А как судно бросит якорь, обует сапоги – один красный, другой черный – и сходит на берег гулять и на деньги играть. Он на небе видел такие звезды, что нам и не снились. Слышал я и его последние слова, да только не понял их. Он сказал: "Это падший ангел! Нам конец". Когда наше судно разбилось, его чем-то ударило, и он исчез в волнах, а я вцепился в какой-то деревянный предмет. И только когда волны выбросили меня на берег, я увидел, что держу капитанский ящик. Со временем я постепенно узнал и кому он принадлежал, и некоторые другие подробности, которые можно было узнать… Тут улыбка на лице Ставро неожиданно снова изменилась. Вместо женской вернулась та самая, твердая, мужская, как будто выкованная из серебра, и он добавил: – Вы, господин М., наверняка сейчас думаете, что пришло время расплатиться за вино. – Точно, Ставро. – Э-э, видите ли, господин М., это не так. Я ваш должник, а не вы мой. – Как это? – Кто победил, тому и венец. Когда я в прошлый раз продал вам ящик, вы, верно, подумали, уж вы меня извините, что я вас обобрал, взял гораздо больше, чем следовало. Ну, скажите по душам, ведь так? – Да, Ставро, я именно так и подумал: "Уж больно много он с меня содрал". На эти слова Ставро вытащил из кармана пятьсот марок и над моим бокалом протянул их мне. – Это ваше, господин М. То лишнее, что я с вас взял. Я брал в долг. Теперь возвращаю долг и мы квиты… – Заметив на моем лице удивление, он добавил: – Хотите, я вам скажу, что вы сейчас думаете, господин М.? Сейчас вы думаете, что теперь вы ободрали меня как липку. Ну, так и думаете? – Точно, Ставро, именно так. – И опять это неверно. – А что же верно, Ставро? – Вот, послушайте. Недавно приезжала в Котор одна дама с маленьким ребенком, разузнавала про то кораблекрушение. Иностранка, молодая, но совершенно седая, мне показалось, француженка. По-нашему не знает ни слова; если бы не умела по-французски, пришлось бы ей мычать или блеять. Ее послали ко мне вместе с переводчиком. Она пожаловалась, что к ней в сон залетают птицы, и заплатила мне за ящик пятьсот марок. – А что же ты ей ящик-то не продал? – Она дала мне деньги не потому, что хотела купить его, а для того, чтобы я передал его вам. – Заплатила за то, чтобы ты передал ящик мне? – Да, она сказала, что покойный хозяин ящика знал о вас. – И что же ты сделал, Ставро? – Взял деньги и пообещал ей выполнить то, что она просила, но это мне не удалось. – Почему? – Потому что он уже и так был у вас. К тому моменту я вам его уже продал. А теперь возвращаю вам и эти женские деньги. – Но как вы с ней, с разных концов света, именно меня нашли себе в покупатели? – Что значит как, господин М.? Просто нам известно, что вы думаете, вот как. – Что же я думаю, Ставро? Улыбка на лице Ставро изменилась еще раз. Теперь вместо мужской, более молодой, и женской, более старой, на нем заиграла какая-то третья, бесполая, и он сказал: – Ну, господин М., вероятно, думает и о ящике, и обо всем этом что-то написать… |