Книга Гоблины. Жребий брошен, страница 94 – Андрей Константинов

Санкт-Петербург,

31 июля 2009 года,

пятница, 12:15

…Преодолев несколько затяжных старорежимных пролётов Ольга и Сергеич поднялись на четвертый этаж и остановились перед металлической дверью обитой деревом.

— Растёт благосостояние российских бухгалтерских работников, — одобрительно крякнул Афанасьев.

— В каком смысле?

— Я Андрюхе сто раз говорил, чтобы поменял своё фанерное дерьмо, которое с одного удара вышибить можно, на нормальную, человеческую дверь. Это в раньшие времена у профессиональных домушников наличествовало уважительное отношение к жилищам ментов. А сейчас столько наркотов и прочей дилетантской нечисти развелось — никакого почтения к красным корочкам.

— А при чем здесь бухгалтерские работники?

— Так у него Лерка в главбухом в какой-то солидной конторе трудится. Совместное предприятие, не то с финами, не то со шведами. С наших-то зарплат на такую дверь надо полгода копить.

— А, понятно, — кивнула Прилепина. В голове кольнула мысль о том, что дверь им сейчас вполне может открыть супруга Андрея. И от осознания этого Ольге почему-то заранее сделалось неприятно.

Однако «обошлось»: в ответ на звонок из-за двери вскоре донесся тоненький детский голос:

— Кто там?

— Скажи, пожалуйста, а папа дома?

— Папа дома. А вы кто?

— Мы его коллеги, с работы.

Дверь приоткрылась на цепочку и через образовавшуюся щель всё тот же голосок требовательно заявил:

— Покажите ваши удостоверения.

Ольга и Афанасьев, улыбнувшись, достали удостоверения и в раскрытом виде продемонстрировали их сквозь щелку.

— Хорошо, заходите, — удовлетворившись увиденным, согласился ребенок и впустил-таки незваных гостей.

Ребенок являл собой миловидную кудрявую девчушку лет шести-семи, с огромными глазищами и вздёрнутым веснушчатым носиком. Ничего общего во внешности с отцом с первого взгляда Прилепина не обнаружила, но при этом ревниво подумала, что жена у Андрея, похоже, писаная красавица.

— Привет! Будем знакомиться? — предложила Ольга, присаживаясь перед Мешечко-младшей (перед Мешочком) на корточки. — Я — Ольга. А это — Борис Сергеевич.

— Очень приятно, — вежливо ответил ребёнок. — А я — Алиса.

— Алиса, а где папа? — поинтересовался Сергеич.

— Там, в комнате, — она показала в какой именно. — Пришел утром пьяный и теперь спит. Я его недавно будила. Но он только храпит и не будится.

— А можно я попробую?

— Да, пожалуйста, — великодушно разрешила Алиса.

Ольга осталась с девочкой в прихожей, а Афанасьев, сняв обувь, прошел в комнату, в которой никак не желал будиться пьяный папа

Мешечко, дабы не осквернять супружеского ложа, спал на диване в тёмной и душной, по причине зашторенных окон, гостиной. Из предметов одежды на старшем оперуполномоченном по особо важным делам в данный момент наличествовали трусы-семейники и почему-то один носок. Остальное обмундирование было хаотично раскидано по полу.

— Андрей! Андрюха! Вставай! Солнце уже высоко! — подсел с краю Афанасьев и взялся настойчиво теребить его за плечо.

Не сразу и с заметным усилием Мешечко открыл один глаз, долго фокусировал его на подчиненном и, когда наконец распознал, с немалым удивлением хрипло поинтересовался:

— Сергеич? Ты как здесь? Что у нас ещё случилось?

— Да ничего особенного не случилось. За исключением того, что Жмых лютует и категорически требует представить тебя пред его светлыми очами. Вот, на с Ольгой специально за тобой отправил.

— Караул! Погоди, ты сказал с Ольгой? — испуганно уточнил Мешок. — А где она?

— В прихожей. С твоей Алиской общается.

— А сколько сейчас времени?

— Первый час.

— Тогда и правда караул! Неужели, точно первый?

— Точнее не бывает.

— Я щас, Сергеич. Буквально десять минут. — Андрей, кряхтя, осторожно перевёл тело в полусидячее положение, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ощущения были самые что ни на есть паршивые. — Щас. Только быстренько приму душ — и сразу спущусь. Подождёте меня в машине, ладно?

— Без вопросов.

Афанасьев вышел из комнаты, а Мешечко, по-лошадиному помотав головой, пошатываясь поднялся и принялся собирать в охапку разбросанные по комнате вещи. Затем он подошел к двери и, вслушиваясь, стал ждать ухода коллег. Показаться в таком виде перед Прилепиной было бы невыносимо стыдно…

* * *

…Маршрутка «гоблинов» неслась по удивительно свободному для этого времени суток Литейному мосту и всякий раз, когда её слегка подбрасывало на ухабах и выбоинах («Сволочи! Ведь буквально в том году новый асфальт укладывали! — не переставал бухтеть Сергеич), Мешечко болезненно морщился, поскольку голова начинала гудеть ещё сильнее. («Хотя, казалось бы: куда уж ещё-то?») Ольга какое-то время смотрела на него с искренней жалостью, а потом вдруг всплеснула руками («Господи! Вот ведь нерпа глупая!»), схватила свою сумку и достала из неё… заботливо заготовленную банку пива. Восхищенный женской прозорливостью Андрей молитвенно сложил руки в знак благодарности, эффектным жестом вскрыл банку, сделал несколько больших глотков и с наслаждением откинулся на сидении.

— Уф, хорошо! — зажмурился он и тотчас сменил расслабленную интонацию на деловую: — Есть какие-нибудь новости?

— Есть. — мрачно подтвердила Ольга. — Плохие и очень плохие. С каких начать?

— С любых, — с каменным лицом приказал Мешок.

Прилепина собралась с духом и выдавила из себя главное:

— Светлана умерла.

— ЧТО?!!!

— Её даже не успели довезти до операционной. Врачи говорят, по всем признакам — отравление сильнодействующим ядом. Но результатов вскрытия мы пока ещё не знаем.

Ольга испуганно наблюдала за реакцией Андрея. Тот отрешённо молчал, глаза его в миг сделались прозрачными — как у мертвеца. Словно бы смотрели в пустоту, ничего и никого вокруг себя не замечая.

— Что ещё? — глухо спросил Андрей некоторое время спустя.

— Фужер, из которого пила Ковелина, разбился. Тарас с Наташей это подтверждают: говорят, когда она вставала из-за стола, не удержалась и споткнувшись, смахнула его на пол. Однако найти осколки для экспертизы не удалось. Равно как и бутылку. Что само по себе неудивительно.

— Почему «неудивительно»?

— Оказывается, этот ресторан принадлежит Батынкову. Вернее, формально зарегистрирован на его невестку. На записях камер службы безопасности изображений Батынкова почему-то не оказалось. Персонал в массовом порядке заболел провалами в памяти и не может вспомнить, ужинал ли тот у них вчера вечером или нет… По антеннам мобильной связи его трубка весь вечер подавала признаки жизни в районе Сестрорецка. Словом, пока нет ни одного свидетельства, за исключением показаний Наташи и Тараса, о том, что глава «Джедай-Холдинга» вчера вечером встречался с Ковелиной и Ардовым.