Книга Сквозь тусклое стекло, страница 37 – Михаил Март

— Заходите. Я помню.

Анна посторонилась, и Скуратов вошел в квартиру. Хозяин провел его в гостиную, где он уже однажды был, но жена банкира в комнату входить не стала.

— Есть новости? — спросил Гурьев, не предлагая гостю сесть.

— Новостей много, но они еще не отфильтрованы.

— Меня интересует конкретный ответ на единственный вопрос. Я получу гарнитур обратно или нет?

— Скорее да, чем нет.

Скуратов не стал дожидаться предложения и сел.

— Вы более оптимистичны, чем полковник, — смягчил тон банкир.

— У нас с Кулешовым разные возможности. Он бандитов ловит, а я специализируюсь на светских интригах. Кулешов ищет грабителей, а я — заказчиков. Он выполняет свой долг, а я работаю за деньги.

— Я помню. Вы получите пятьдесят тысяч, когда принесете мне гарнитур.

— Этот день скоро наступит. А пока он не наступил, вам придется мне помогать.

— Чем же? — удивился Гурьев.

— Отвечать на мои вопросы. Разобрав ситуацию по косточкам, я пришел к выводу, что снотворное в виски могла подмешать только ваша горничная или домработница, не знаю, как правильно ее назвать. В тот вечер Анна забыла сумочку на трюмо. За ней послали охранника. Он в квартиру не заходил, сумочку ему вынесли на площадку. Я хотел бы задать несколько вопросов вашей служанке.

— Ее нет, она не вышла на работу. В понедельник у нее был выходной, сегодня должна быть на месте, но не появилась.

— Вы знаете ее адрес, имя?

— У жены записаны ее данные. Но она не москвичка, приехала из Украины. Работала у нас последние два года, и мы ею довольны.

— Для справки. Вы ведь тоже не москвич?

— Из Хабаровска. В Москве три с половиной года. Я возглавлял филиал нашего банка на востоке. Когда меня избрали председателем совета директоров, пришлось переехать в Москву.

— Вы поменяли команду?

— Нет. Все остались на своих местах. В совет директоров входят финансисты высочайшего класса. В смене команды не было необходимости. Но при чем здесь мой банк?

— По некоторым данным большинство присутствовавших на открытии отеля гостей — ваши вкладчики. Это так?

— Да. Мой банк популярен в высоких кругах.

— Вы взяли напрокат «Око света», чтобы продемонстрировать свое благополучие? В год глобального кризиса, когда разоряется каждый второй, решили успокоить своих клиентов?

Гурьев начал раздражаться:

— Вас заносит не в ту сторону!

— В ту, Савелий Георгиевич. Вам нагадили, и сделать это могли только конкуренты. Какой смысл портить репутацию своему банкиру? Я говорю о вкладчиках. Меня не интересуют ваши банковские дела, я ищу заказчиков преступления. Если я держу деньги в вашем банке, значит, я вам доверяю. Зачем же мне делать вам гадости?

— Да, я видел нескольких банкиров, но в причастности к грабежу заподозрить никого не могу. За вкладчиков таким образом не борются, есть более действенные методы. Вкладчики — не самое главное, главное — банковские вложения, в какие отрасли банк вкладывает деньги. Тут наши интересы не пересекаются. Нас нельзя назвать конкурентами, каждый занимает свою нишу.

Скуратов не поверил банкиру: за вкладчиков дерутся, но заметив, что Гурьев не хочет обсуждать эту тему, и не стал настаивать.

— Вы знали о существовании золотой фляжки?

Банкир нахмурился и ответил не сразу:

— Я даже знал о том, что она лежит в ее сумочке.

— Как догадались?

— Я передал Анне коробку с гарнитуром в машине, ей пришлось надевать его в дороге. Она сказала, что забыла зеркальце, но сумочку не открывала. Я понял — боится, как бы я не увидел фляжку. Мне пришлось предложить ей свое зеркало.

У Гурьева были пышные усы и бородка клинышком, по моде девятнадцатого века. Не удивительно, что он носил с собой зеркало.

— Попросите жену принести данные домработницы.

Гурьев вышел из комнаты. Веня воспользовался моментом и налил себе выдержанного французского коньяка, который ему очень понравился в прошлый раз.

Муж и жена вернулись вместе. Анна подошла к высокому столику, где у телефона лежала толстая записная книжка, пролистала ее несколько раз, потом взглянула на мужа:

— Тут вырван листок с ее данными.

Скуратов вскочил с места и подбежал к хозяйке. Листок из книжки действительно был вырван, и очень грубо.

— Что вы знаете о ней?

Анна хотела бы игнорировать репортера, но теперь ей пришлось отвечать. Она осознавала свою вину перед мужем, а этот прохвост пытался им помочь.

— Ее зовут Оксана, отчество не помню, фамилия Мартынчук, приехала из Одессы. До нас работала у Карла и Ады Малиновских. Они дали ей лестную рекомендацию.

— Почему же она от них ушла, вся из себя такая хорошая?

— Они переехали в Израиль на постоянное место жительства.

— А где жила Оксана?

— Снимала квартиру где-то рядом, на Кутузовском. Я видела ее возле супермаркета «Перекресток», когда была в салоне красоты «Ника». Салон напротив. Пока мне делают маникюр, я смотрю в окно. Однажды я увидела Оксану. Она вышла из магазина с сумками, прошла метров двадцать и свернула в подъезд. Старый трехэтажный дом, но после капитального ремонта выглядит прилично.

— Почему вы запомнили дом?

— Потому что квартиры в нашем районе стоят очень дорого. Я говорю об аренде. Она не слишком много зарабатывала, чтобы снимать дорогую квартиру.

— Вы видели ее только один раз?

— Два. Второй раз она выгуливала собаку. Там же.

— У вас есть ее фотография?

— Нет. Зачем она нам? — удивилась жена банкира.

— Вы можете вспомнить, Анна, почему вы забыли сумочку дома?

— Меня торопил муж, мы опаздывали. Я встала из-за трюмо и пошла… Тут… Очевидно, если бы она лежала передо мной, я бы ее не забыла. Я никогда ничего не забываю. Мне кажется, сумочки не было на столике. Я хочу сказать, она не попалась мне на глаза. Только когда села в машину, поняла — чего-то не хватает, руки пустые.

— Когда вы вернулись после приема, Оксаны уже не было?

— И не должно было быть. Проводила нас и ушла.

— У нее есть свои ключи от дома?

— Конечно. Она приходит рано и готовит мужу завтрак. Одну секундочку. Кажется, у меня есть ее фотография. Как-то случайно она попала в кадр.

Анна вышла из комнаты.

— Давно вы женаты? — задал неожиданный вопрос репортер.

— Шестой год, — не задумываясь, ответил Гурьев.

— Какие у вас отношения с ювелиром Печерниковым?