Онлайн книга «Садовник для дьявола»
Хитрющий вопрос подразумевал множество нюансов: а) мне все известно; б) я осуждаю; в) рабочая кость завсегда поймет трудового человека, даю попытку убедить; г) была бы Катька абсолютно права, меня бы тут не было; д) сама подумай, что сказать. (Последнее предпочтительней, но по тону вопроса этого не предположишь.) Лидия остановила беготню, посмотрела на бабу Надю, как Ленин на буржуазию: – А ничего! – выкрикнула запальчиво. – Может, хозяину снесу, может, милиции отдам! Кухарка, судя по всему, выбрала предпочтительный вариант развития беседы. Но нюансов оставалась куча. – Зачем? – плутая в потемках, где уже забрезжил болтливый лучик, строго проговорила Губкина-Мегрэ. – А затем! – Толстый кухаркин палец показательно уткнулся в опухающую щеку. – Нечего руки распускать! – Так ты, Лида, сама виновата. Предположения, предположения, предположения. В любой момент домработница могла юркнуть в раковину пугливым крабом. Но возмутительное предположение достигло цели – краб выбрался из раковины наружу и защелкал клешнями: – Я?! – От возмущения повариха раздулась чуть ли не вдвое. – Я-то вот никого не убивала! На моих руках крови нет! – А на Катиных, значит, по-твоему, есть? – лукаво двинулась на свет луча бабуля Губкина. – А то нет, – развела руками повариха. – Тапочки замарала, а руки чистыми остались. Шутишь, так не бывает! Совсем уверенно Надежда Прохоровна вошла дальше в комнату, села на табуретку возле тумбочки: – А может, не надо горячиться, Лида? Хозяйка вспылила, ты тоже хороша. Лидия отвернулась, всхлипнула. Ну что за утро, а? Сплошные слезы, череда истерик. – Лид, ты мне лучше все по порядку расскажи. Может, я чего присоветую? Заступлюсь, ежели чего?.. Повариха еще раз разобиженно всхлипнула, провела под засопливевшим носом запястьем. Повернулась к бабе Наде пышным задом и начала копаться в тумбочке под телевизором. – Вот, – шлепнула на тумбу возле бабы Нади белый магазинный пакет, обмотанный скотчем. – Берите. Только что опять запрятала. Рядом с Надеждой Прохоровной очень вовремя оказались ножницы, бабушка разрезала широкие коричневые ленты. В пакете лежали капризные комнатные тапочки с пушистыми помпонами на остреньких носках. Почти такие же, как были сегодня на Катарине, только не голубые, а оранжевые. Помпоны и носы тапочек щедро покрывали бурые пятна, похожие на запекшуюся кровь. Нет, утро сегодня все же было выдающимся! Вторая окровавленная находка, и все сплошь из женского гардероба. Что происходит, а? Взбесились бабы массово? Решили укокошить Гену всем составом? Не-е-ет, господа хорошие, чтоб дамочек до бешенства не доводить, в прислугу надо нанимать не всяческих красавчиков, а кривоногих пузанов навроде Лидиного Васи. Надежда Прохоровна прибрала тапочки обратно в пакет, посмотрела на повариху. – Где нашла? – спросила с тихой строгостью в голосе. – В шкафу под лестницей, – мгновенно, даже с облегчением отчиталась домработница. – Там всякие порошки и чистящие смеси стоят, это лежало под сменной головкой от швабры. Надежда Прохоровна недоуменно покрутила головой: – Надо же. И как пакет с окровавленными тапками милицейская собака не учуяла?.. – А как ты его там учуешь? – шмыгнула красной пуговкой носа повариха. – Пакет был перевязан плотно, в шкафу сплошь химия вонючая с хлоркой. Любая собака расчихается. – А ты когда нашла? – Когда, – фыркнула Лидия. – Сразу! Лариска так дом запустила, я, как только вошла, сразу за уборку взялась! Полезла за новой шваброй, глядь – пакет. Развернула, тапка Катина в крови. – А что ж в милицию не снесла? Домработница конфузливо поскребла в затылке, скосила рот: – А оно мне надо? Я, может, и не сразу поняла, что это такое. Подумала – тапки в стирку приготовили. – Катарина, значит, не в первый раз в этот шкаф грязные тапки убирает? – недоверчиво разглядывая хитрую повариху, спросила Губкина-Мегрэ. Лидия гневно зыркнула на приставучую старушку, отвернулась к кухонной электроплитке, где под крышкой что-то булькало в кастрюльке, распространяя запах вареного мяса. – Я, Лида, эти тапки с собой возьму, – сказала баба Надя, вставая с табурета. – А. – разинула рот обернувшаяся домра – ботница. – А за попытку шантажа, дорогуша, можно и срок схлопотать. Глаза поварихи повылазили из орбит, растопыренные пальцы прижались к объемной груди. – Какой шантаж, Надежда Прохоровна?! Да что я такого сказала?! Что?! Я за одну зарплату два дома убираю. – Вот и убирай, – назидательно прервала Лиду бабушка Губкина, очень любившая оставлять последнее слово за собой. Вышла через раскрытую дверь на крыльцо, вдохнул полной грудью напоенный травами воздух. И тут же пристрелялась к окну мансарды, обозревающему уголок плиточного пятачка перед сторожкой. Если той ночью на этом пятачке мелькнул белый женский силуэт, из окна мансарды было видно. От дома Павла казалось – деревья загораживают крыльцо сторожки, отсюда оказалось – видно. Эх, все проверять надо, все проверять, вздохнула баба Надя и возвратилась в комнату, где повариха, обдувая кусочек мяса на ложке, пыталась его съесть. – Лида, – привлекла внимание Надежда Прохоровна. Мясо шлепнулось обратно в кастрюльку, повариха умело отпрыгнула от горячих брызг. – Ох, ну и напугали! – возмутилась, обтирая рот ладонью. – Прости. Ты мне не скажешь, мансарда в Катином доме жилая? – Как это? – Ты ее часто убираешь? – Ну-у-у. когда гости на ночевку будут оставаться – прибираюсь. – И когда в последний раз ты в той комнате была? – А чего там делать? – пожала плечами Лидия. – Ее раза два в год только и открывают. – То есть за последнее время ты ни разу туда не заходила? – Как же! – фыркнула домработница. – Лариска так дом запустила, я его три дня в порядок. – Про Ларису я все поняла, – перебила баба Надя. – В той комнате, когда ты вернулась, порядок был? – Помня, что ленивая Катарина – женщина курящая (да вся на нервах небось в то время пребывала), вопрос был далеко не риторическим. Могла Катька в мансарде окурки оставить, могла намусорить. – В мансарде? – сама себя спросила Лида, нахмурилась. – Не помню. Вроде бы все чисто было. Да! Точно. Я только пылесосом пробежалась и шторы в порядок привела. |