Онлайн книга «Полукровка. Крест обретенный»
|
Сия немудреная трапеза несказанно взбодрила его, а посему перспектива протомиться в аэропорту еще три с половиной часа до той минуты, когда начнут продавать свободные билеты на Берлин, уже не казалась столь удручающей. Габузов с комфортом устроился на диванчике курилки и раскрыл предусмотрительно купленный русско-греческий разговорник… * * * Запаса оптимизма хватило ровно до середины полета — выяснилось, что на «такси» сервиса в виде завтрака, напитков и мест для курящих не предусмотрено. Так что в берлинском аэропорту Тегель, благополучно миновав паспортный и прочие контроли, Габузов первым делом ринулся в «вексельштубе» и разменял десять долларов на дойчмарки. А вторым — рванул в буфет, где воздал должное восхитительным тюрингским колбаскам с парой бутылок и вовсе умопомрачительного баварского «Пауланера». Жить стало лучше, жить стало веселей… И даже то обстоятельство, что «евротакси» на Афины, как выяснилось, летают не из Тегеля, а из бывшего гэдээровского Шонефельда, расположенного на другом конце объединенного Берлина, настроения особо не ухудшило, тем более, что как-то само собой образовались попутчики — человек пять лохматых хиппи, кажется, из Амстердама. Узнав, что этот тощий усатый незнакомец с красными глазами — из России, хиппи страшно оживились, принялись хлопать по плечу, угощать пивком и забрасывать вопросами: что там, на родине медведей, думают по поводу «лигалайза», метадоновой терапии и прогрессивных форм химического расширения сознания? По всем этим поводам Габузов не думал ничего хорошего, но очень не хотелось обижать славный молодняк, и поэтому адвокат (теперь уже, скорее всего, адвокат бывший) лишь ласково мычал что-то все менее и менее вразумительное — ибо хипаны оказались ребятами широкой души, и пиво лилось рекой. Забирал их старенький, «кислотно» раскрашенный мини-вэн, в который осоловевшего Габузова загрузили вместе с двумя ящиками того же пенистого зелья. В дороге пили, орали песни — причем в честь Сергея Эдуардовича была исполнена с трудом узнаваемая «Калинка-малинка». Лакали пивко, догоняясь косячком по кругу… * * * Очнулся Сергей в полицейском участке аэропорта Шонефельд. Участливый шуцман 3.1 напоил страдальца водой и на сносном английском поведал душераздирающую историю о том, как пятеро «грязных обдолбанных швулей 4» порывались протащить «герр Габузофф» через таможенный контроль в качестве ручной клади, и как службе безопасности пришлось применить силу. — Они… улетели? — срывающимся голосом спросил Габузов. — Так точно, после уплаты штрафа. В Катманду, крутить мельницы и звонить в колокольчики. Вам туда надо? «Ага… Катманду, Третья улица Строителей, дом 15…» — ни к селу, ни к городу вспомнил Габузов, а вслух заявил: — Мне надо в Афины! — Так-так-так… Что ж, платите штраф — и летите. — Я? Штраф? — настроение Сергея, и так бывшее на нуле, упало до отрицательной величины. — Я что, тоже… применял силу? — О нет, вы были не в состоянии. Поэтому я выписываю вам минимальный штраф в пятьдесят марок. Отплатить можно в окошечке «Берлинер-Банка», это рядом с билетными кассами. Полицейский вручил Габузову квитанцию, а потом пододвинул к нему дорожную сумку и прозрачный полиэтиленовый пакет, в котором находилось содержимое карманов Сергея Эдуардовича вкупе с описью, составленной по-немецки. — Прошу проверить, все ли на месте, и расписаться. Габузов едва заглянул в сумку — едва ли кому могли глянуться его треники с пузырями на коленях, лохматая зубная щетка или смена ненового белья. Зато деньги пересчитал тщательно, в уме вычитая из них пресловутые пятьдесят марок. Получалось меньше, чем хотелось бы, но в принципе терпимо — в конце концов, дорога на такси из одного аэропорта в другой вряд ли обошлась бы ему в меньшую сумму, а если еще присовокупить все пиво, выжранное им на халяву… При мысли о пиве Габузов издал тихий стон и блюститель порядка с подозрением покосился на него: — Вы уверены, что вам не требуется медицинская помощь? — Нет-нет, спасибо, я уверен… Благодарю за заботу. «Еще только загреметь в германский лазарет не хватало!» Сергей с достоинством распихал свои принадлежности по карманам, взял сумку и откланялся. Полицейский кивнул в ответ и углубился в свои бумажки. Габузов вышел в зал, поискал глазами окошечко банка и двинулся к нему, но тут же едва не был сбит с ног какими-то рослыми черноволосыми юнцами. Оба, почти не оборачиваясь, буркнули что-то извиняющееся, пробежали дальше и остановились у кассы, над которой весело переливалась золотом бегущая строка: «Eurotaxi — Athens! Eurotaxi — Athens! 13:45! Eurotaxi — Athens…» Габузов посмотрел на свои массивные «командирские» часы (между прочим, наградные, нечто вроде прокурорской премии по итогам года): до вылета оставалось двенадцать минут. Он припустил вслед за юнцами, оказался у кассы третьим и через пять минут стал обладателем счастливого билета на Афины. О неуплаченном штрафе он вспомнил, когда «Боинг» уже набрал высоту… * * * «…Ну всё, докатились до правонарушений, — с тоскою думал Сергей. — Интересно, меня объявят в международный розыск или ограничатся запретом на въезд в Германию?» Эта мысль почему-то ужасно развеселила его. На его смешок ответил дружелюбным подмигиванием сосед — сравнительно светлокожий негр в кремовом летнем костюме и пижонском переливчатом бадлоне. Шею соседа украшала массивная золотая цепь, украшенная золотым же замочком. Габузов улыбнулся и получил в ответ широкую белозубую улыбку, моментально сделавшую соседа удивительно похожим на Эдди Мэрфи, что не преминул заметить вслух Сергей Эдуардович. — А я он и есть! — ответил негр по-английски с каким-то удивительно родным акцентом и полез во внутренний карман. — Коньячку? «Ахтамар?… Ах, Тамар… Ой, Самсут…» — пронеслось в голове у Габузова, и он, крякнув, махнул рукой. — А давай! Подлечимся. Это он произнес по-русски, чем вызвал небывалый восторг соседа. — О, землячок! Дык тогда сам Бог велел выпить, — к полному изумлению Габузова воскликнул он с отчетливым южнорусским говорком. На свет была извлечена плоская позолоченная фляжка, к которой душевно приложились оба. — Со знакомством! — смачно выдохнул негр. — Я, между прочим, Жора. Из Одессы. Он протянул руку, Габузов с чувством пожал ее. — Сергей. Из Петербурга. — Не бывал, но уважаю… И потекла нормальная беседа двух русских мужиков, прерываемая, как и положено при подобной беседе, на очередной глоток из заветной фляжки… Жора оказался сыном матросика из Африки и официантки прибрежной пельменной с гордым названием «Прибой». В общем, обычная для любого портового города история. Морячил с юности, после развала Союза пристроился на греческое суденышко, ходившее под либерийским флагом и промышлявшее незаконным ловом рыбы и мелкой контрабандой. Посудина именовалась «Калэ», то бишь «Красавица», что действительности не соответствовало нисколько. Едва не затонув в последнем рейсе, «Красавица» была вынуждена встать на ремонт в пирейский док, а Жора воспользовался передышкой и по дешевке слетал в Германию к подруге детства Софе с Гитлер-штрассе… |