Онлайн книга «Ведьмак»
|
– За что пьем? – спросил я, улыбаясь; Зосима любил разные тосты. – Дык, это, за нее… – За удачу? – Ну… – Присоединяюсь. Она мне нынче очень нужна. Мы выпили, потом повторили, затем мне принесли пиво, и я отдал должное вяленой рыбке… Так мы просидели в пивной часа полтора, пока Машка не напомнила, что пора и честь знать. Она подошла прямо к окну пивной и требовательно заржала. – Вот прошмандовка! – взвился Зосима. – Отвязалась… – Крепче надо было вязать. – Дык, этой скотине любой узел нипочем. Как она это делает, ума не приложу. – Что ж, труба зовет. Сейчас расплачусь, и поедем. – Ты денежки-то спрячь. Сегодня я угощаю. – Ого… Неужто выиграл в лотерею? – Пенсию получил. Много. Президент личным указом повысил ветеранам довольствие почти в два раза. Хороший человек. – С чем тебя и поздравляю. И мне хорошо – будет у кого занять. – Хе-хе… Шутишь… – У каждой шутки есть доля правды. Все, пойдем. Иначе Машка разнесет эту халабуду. Она не любит ждать. – Убил бы заразу… Я только ухмыльнулся. Как же – убил бы… Весь оставшийся хлеб со стола по карманам рассовал, сейчас будет кормить. Машка к белому хлебу неравнодушна… Обратная дорога показалась мне гораздо приятней и веселее. Оно понятно – на финскую водку высшей очистки, которой угощал меня Чиж, пролилась еще и наша, местная. При смешении получилась адская смесь, напрочь лишившая меня обычной осторожности и благоразумия. Мы ехали и болтали. О чем? Какой тут секрет – конечно же, о делах деревенских; разговоры о политике не любят ухабов и колдобин, от которых мысли в голове бултыхаются, словно жидкость в миксере. Проблемы мирового значения мы с Зосимой обычно обсуждаем на охоте, когда наступает время привала. Я наконец рассказал Зосима, почему пришел к нему ночевать. – Что ты говоришь!? – испугался и одновременно сильно удивился Зосима. – Змеи в избе… Да такого отродясь в нашей деревне не водилось. Ужи иногда заползали – да, было. Так ведь они мышей ловили, у нас никто их не боялся. Даже прикармливали – блюдечко с молоком возле порога ставили. Но чтобы змеи… ни-ни! В наших краях их не так уж и много. Ты сколько раз встречал гадюк, когда охотился? – Не помню такого случая. По-моему, ни разу. Ужи попадались. – Вот-вот, и я об этом. У гадюк с ужами вражда. Где много ужей, там змеям делать нечего. А тут… поди ж ты… – Как думаешь, почему их потянуло в мою обитель? Я намеренно не высказал Зосима свои предположения. Меня интересовало его мнение. – Дык, мне кажется, все это неспроста… – осторожно ответил Зосима. – Ты не виляй, говори прямо. – Его штуки, – уверенно заявил Зосима, не называя имени; он знал, что я пойму. – Говорил я тебе – ведьмак он. Ведьмак! Ох, чуяло мое сердце недоброе… – Придется сразиться с нечистой силой, – заявил я бодро, хотя на душе вдруг стало муторно. – А что поделаешь? Выход какой-нибудь есть из создавшегося положения? Зосима немного помыслил, затем обругал Машку, – отвел душу – и ответил: – Не вижу выхода. Не знаю, что и думать… – Может, батюшку из района пригласить? Пусть окропит углы моей избы свяченой водой, молитвы почитает… – Поможет эта вода тебе… как дураку припарка, – сердито пробурчал Зосима. Он не очень жаловал попов. Его нелюбовь к святым отцам зиждилась на коммунистических представлениях о церкви, которые большевики буквально вдалбливали в головы крестьян в двадцатые и тридцатые годы прошлого столетия. Пропаганда была, будь здоров. Но больше всего Зосиму отвратил от священнослужителей случай из его личной жизни. Об этом Зосима не любил говорить, но я выпытал все у бабки Дарьи. Оказывается, какой-то бравый поп Тимошка увел у Зосимы, когда ему было двадцать годков, любимую девушку, красавицу, как доложила мне по секрету бабка Дарья. Потому Зосима так долго и ходил в холостяках. Что ж, я его понимаю… – Тогда мне остается взять ствол и положить на хрен всю эту черную роту – всех до единого, – сказал я сердито. – Во главе с ведьмаком. Для него я специальную пулю отолью. Не пожалею для такого дела и дареной серебряной ложки, которая дорога мне как память. – Не дури, – строго сказал Зосима. – Еще чего… Жизнь на свободе надоела? – Так ведь не дают спокойно жить. – А не надо было ходить там, где не нужно. – И от кого я это слышу!? Ты сам намедни говорил мне, что ходил тайком к избе Киндея. И не только ты. Вон и у Коськиных рыльце в пушку, а может, и еще кто-то полюбопытствовал. Но им почему-то змей не подбрасывали. А вот мне подкинули. Со знанием дела, между прочим. Все психологически выверено до тонкостей. – Потому, что только ты представляешь для них опасность. – То есть, этот черноризец-ведьмак не успокоится, пока не выживет меня из деревни… – Похоже на то. – Вот падло!… – Я добавил еще несколько крепких словечек. – Не было печали… Других проблем по самое некуда, а тут еще черный хмырь вырос в моем огороде как гриб-поганка. – Надо что-то придумать… – Конечно, надо. Но что? Мне почему-то не хочется менять место жительства. И уж тем более я не спешу к праотцам. Как к этому ведьмаку подступиться? Я тут кое с кем потолковал, так мне прямо сказали, что в области у него имеется мощная волосатая лапа. Все, приплыли. Как говорится, против лома нет приема. – Да-а… – задумчиво протянул Зосима и потянулся за сигаретами. Я последовал его примеру. Какое-то время мы ехали молча, с отрешенным видом созерцая окрестные пейзажи, а затем я изменил тему разговора, чтобы не бередить себе душу: – А мальчонка-то, оказывается, и впрямь здесь был. – Ась? – встрепенулся Зосима. – Какой мальчонка? – Это я про монаха Авеля говорю. Иносказательно. Похоже, Кондратка не фантазирует. – Ну и пусть его… Тебе-то что до этого Авеля? – Да понимаешь, мне кажется, что вся эта каша заварилась именно из-за его рукописной книги. Зосима недоверчиво фыркнул. – Кому она нужна? – Зосима сплюнул. – И где ее искать? – Наверное, некоторые штатские знают где. Ишь, по болотам каждый божий день строем вышивают. – Хе-хе… Пусть ищут. Если на болотах и были какие-нибудь бумаги, то их Машка уже давно сожрала. Она большая любительница жевать, что ни попадя. А по болотам ходит, как Христос по воде. Прям удивляюсь… Но я так думаю, что ведьмак на золотишко, на Киндеев клад нацелился. Не зря он на его избу глаз положил. |