Книга Посох царя Московии, страница 90 – Виталий Гладкий

— Да не переживайте вы так, — болтал Глеб. — Какие у вас годы? Все впереди, дорогуша.

— Я вам не дорогуша… — хмуро огрызнулась девушка.

— Извините. Это я… к слову.

И только когда они расположились на привал у целебного источника, Дарья вдруг сказала вполне твердым голосом:

— Я думаю, нам нужно покопаться в том месте, где родноверами был найден клад.

— Зачем? Вас прельщают горшки-черепки? А больше там мы вряд ли что найдем.

Дарья умолкла, покусывая нижнюю губу; наконец решилась и объяснила, что она имеет ввиду:

— По моим данным, в том месте должен быть спрятан посох Ивана Грозного. Тот самый, с аликорном.

Глеб воззрился на нее как на ожившую статую девушки с веслом — насмешливо, но с диким удивлением.

— Вы что, милочка, никак не отойдете от вчерашнего?! Какой посох, о чем вы гутарите?!

— Ладно, расскажу… Куда денешься. — Дарья сокрушенно покривилась. — Хоть вы и не заслуживаете полного доверия.

— Это почему?

— Потому, — коротко ответила девушка.

Чисто женский «довод» Дарьи показался Глебу более чем убедительным, и он промолчал — так сказать, во избежание.

— Карта, копию которой я вам показала, попала нам… мне в руки вместе с запиской. — «Нам», отметил про себя Глеб; понятно, что без Борова здесь не обошлось; уж кто-кто, а Дарьин папашка имеет нюх на такие вещи почище собачьего. — Хотя, нет, не так! Хронология была иной: сначала записка, потом аукцион и покупка карты. Записка — можно сказать, письмо — была датирована 1670 годом. В этом письме некий Васюк Ртищев сообщал неизвестному адресату по имени Нечайко, что у него есть карта местности, где закопан клад. И будто бы эта карта досталась ему в наследство от деда, которого звали Ондрей. Концовка письма была оторвана, поэтому историю клада до конца узнать не удалось. Васюк писал, что его дед и еще кто-то умыкнули у самого Ивана Грозного рог инрога и другие ценности. И потом где-то спрятали. Напарник деда Ондрея, грамотный человек, указал на карте место захоронения клада… и на этом запись обрывается.

Глеб слушал, затаив дыхание. Вон оно что, оказывается! Наконец-то пляска пошла от печки.

— А как вы нашли карту? — спросил он.

— Тут, можно сказать, мне повезло. Записка лежала в старинной книге, приобретенной мною на аукционе. Она была спрятана в переплет. При ремонте переплета ее и нашли. И я решила, что и карта может быть у аукционистов. Так оно и оказалось.

— Занятная история… — Глеб в раздумье потер переносицу. — Сколько в ней правды, трудно сказать. А я думал, с чего это вы, когда пришли ко мне, — так сказать, на консультацию — все про аликорн да про аликорн… И потом, мы, вроде, поехали искать просто клад. Да-а, притемнили вы, мадемуазель, не хило притемнили… Полным дураком меня выставили.

— Я не хотела, честное слово! Ну не могла, не могла я вам тогда все рассказать.

— Спасибо, хоть сейчас открыли мне глаза. Ладно, я не в обиде. Вы поступили правильно. Лишние знания очень обременяют человека, не твердого в своих убеждениях. Другой на моем месте запросто мог бы воспользоваться вашей доверчивостью. — Сказав это, Глеб даже возгордился своей честностью.

Но потом, опомнившись и немного устыдившись (вспомнил про карту), он смущенно прокашлялся и продолжил:

— Не найдем мы на этих развалинах никакого инрога. Дела давно минувших дней… Если он и лежал в тайнике, то скорее всего разрушился от времени. Это ведь не серебро и не злато. В общем, наши надежды разлетелись вдребезги, как брошенная на пол фарфоровая тарелка. Но даже если рог сейчас и находится у родноверов, до него мы все равно не дотянемся. А если будем настаивать или сделаем попытку умыкнуть его, то тогда придет нам карачун. Утопят нас новые язычники в болоте и потом скажут, что так и было. Между прочим, им нужно сказать большое спасибо — за доброе к нам отношение. Они редко кого привечают…

На этом их весьма познавательная беседа и закончилась. Братки появились неожиданно — свалились, как снег на голову, — и сразу же стали требовать карту; те копии, что они нашли в рюкзаках Глеба и Дарьи, их категорически не устраивали. Тем более, что и на карте дочери Борова место захоронения клада было стерто. Похоже, Дарья держала его координаты в голове. «Ай да умница!» — успел восхититься Глеб; а потом его начали бить.

Тихомиров-младший понял сразу, какая КАРТА нужна бандитам, да помалкивал. Он никак не мог сообразить: иностранцу старинная карта нужна как самый желанный раритет или он тоже охотится за кладом?

— Молодой человьек, — обратился иностранец к Глебу. — Вы напрасно упираетесь. Карта у кого-то из вас. И вы скажете, где она. Мы будем вас… э-э… пытать. Это зэр шлехт… очьен пльохо. Но вы не оставляете нам выбор.

— Да пошел ты!.. — вдруг вспыхнул Глеб, нервы которого были на пределе. — Мало мы вас, суки, в сорок пятом били, — сказал он по-немецки, поняв, что перед ним «истинный ариец». — Так тебе еще захотелось? Зря ты на нашу землю снова приперся, ох, зря…

— Ну ты, считай, договорился… — Вован сильно пнул лежавшего Глеба ногой. — Счас замешу, повидло из тебя сделаю!

— Владьимир, не надо, — примиряющим тоном сказал немец; но Глеб заметил, что глаза его при этом зловеще блеснули. — Он вряд ли что нам скажет. Вы, русские, стойкий народ. Но у вас есть ахиллесова пята… — Его мрачный взгляд остановился на Дарье, которая от ужаса потеряла дар речи. — Займись этой юной фрау.

— Понял… — Вован гнусно осклабился. — Хороший товар. Сначала пустим ее на круг… ну, а потом слегка поджарим. Понял, козел? Посмотрим, где будет твоя крутизна. А если и тогда будешь упираться, отправим вас в расход. Усек?

Он подошел вразвалку к Дарье, которая сидела на камне, и схватил ее за плечо. Девушка слабо пискнула и затрепыхалась в его сильных руках как подранок.

— Оставь ее, ты, недоделанный! — крикнул Глеб. — Будет вам карта. Только она не здесь, а у меня дома. Карту я положил в ячейку банка, — соврал он не без задней мысли.

— Брешет, собака… — Вован никак не хотел выпускать Дарью из рук.

Он уже возбудился, и его глаза сально заблестели.

Но немец был иного мнения. Он сразу поверил Глебу. Видимо, и впрямь эта карта представляла для него большую ценность, и сам он точно не взял бы ее с собой в путешествие.

— Хорошо, — коротко сказал немец. — Оставь дьевушку, Владьимир. Мы вам поверим. Но не вздумайте нас обмануть!

— Что вы, ни в коем разе. Моя жизнь гораздо дороже куска грязного пергамента.

— Все, собираемся, — приказным тоном сказал немец. — Путь не близок.

— Нам бы похавать… — грубым басом сказал один из бандитов, обе руки которого были в наколках. — С утра не жрамши…

— Это точно, — подтвердил Вован, с сожалением поглядывая на Дарью. — Коль уж сладкое нам не перепало, так хоть колбасы пожуем.