Онлайн книга «Разбитое сердце богини»
|
Однако что Охотник, что Анатолий не желали слушать никаких оправданий. Им нужно было знать точно, как выглядел киллер-бомж. Просто «мужик в драном пальто» их не устраивал категорически, и, пытаясь им помочь, я раз за разом мысленно возвращалась к тем мгновениям, чтобы определить, что именно я видела. И вновь я иду по тротуару, дом справа по моему движению, справа же обе машины, мусорные баки – слева, и расстояние между ними и машинами метров двадцать. Или не двадцать, а все-таки меньше? Люди в машине, люди возле подъезда, и в мусорных баках роется какая-то фигура, выжидая удобный момент, чтобы начать стрельбу… Но я же видела его лицо, точно видела! Он поднял голову и посмотрел на меня, и я буквально кожей почувствовала этот взгляд… – Таня, какого стрелок был роста? – Во что одет? – Какая обувь на нем была? – Не было ли у него каких-либо особых примет – шрамов, родинок и прочая? – Не был ли он левшой? – Не хромал ли? – Что ты можешь сказать о его возрасте? Каждый ответ требовал множества уточнений. – Значит, на вид ему лет тридцать пять. Ты уверена в этом? – Ну, то, что ему не двадцать, это точно. – А как насчет сорока? Может, ему ближе к сорока, чем к тридцати? – Нет, у меня сложилось впечатление, что ему где-то тридцать три – тридцать четыре года. – Да? А мне казалось, что только что ему было тридцать пять, – подал голос Анатолий. Я почувствовала, что начинаю теряться. – Скажем так: ему от тридцати трех до тридцати пяти. Устраивает? – А может, от тридцати двух до тридцати шести? – спросил Охотник. – Вы что, – пробормотала я, – смеетесь надо мной? – Скажите, – терпеливо проговорил специалист, – на чем конкретно основано ваше мнение о его возрасте? – Как это – на чем? Я же была там, я его видела! – Как вы думаете, сколько мне лет? Я окинула его скептическим взглядом. – Ну… Лет сорок, я думаю. – Почему вы так думаете? – Не знаю, – честно призналась я. – Таково мое личное впечатление. А что, я не права? – Вообще-то мне тридцать два, – признался авторитет от клавиатуры. – И что это доказывает? – вызывающе спросила я. Доказывало это только то, что жизнь была не слишком ласкова к этому парню, если он выглядел старше своих лет. – А то, что возраст – понятие относительное, только и всего. – Знаете, – сказала я искренне, – если вы будете так сбивать меня с толку, мы далеко не продвинемся. Без стука в дверь вошел Ипполит Сергеевич. – Ну как дела, что-нибудь получается? – Работаем, – сказал Охотник, не вдаваясь в детали. – Да, – вздохнула я. – Спасибо за завтрак. – Не за что, Танечка, вы у меня в гостях, – отвечал галантный флибустьер. В комнату шаркающей расхлябанной походкой вошел Никита, покосился на меня, на Охотника, на Анатолия, застывшего возле своего ноутбука, и повернулся к хозяину. – Менты бесятся, – доложил он. – Все телефоны оборвали. Ипполит Сергеевич удивленно вздернул брови. – С чего бы это? – А с того, – ухмыляясь, отозвался Никита, – что Охотник у них свидетеля под самым носом умыкнул. Они кричат, что это похищение и законом запрещено использовать полицейскую форму для таких фокусов. Ипполит Сергеевич только хмыкнул. – Что ж они раньше на Танечку выйти не сумели? Сами виноваты. Работать надо лучше, а не взятки клянчить. – Во-во, – ухмыльнулся Никита, – зато теперь они кипятком ссут, что их обошли на повороте. – Да? – задумчиво промолвил Ипполит Сергеевич и достал из кармана мобильник. – Надо бы им позвонить. И позвонил. Из разговора с высоким полицейским начальником выяснилась масса любопытных вещей. Во-первых, никто меня обманом не увозил, а Ипполит Сергеевич лишь взял меня под свою охрану. Свидетель-то ценный, мало ли что с ним может случиться. Далее, никакой полицейской формы на увозивших меня не было. Очевидцы утверждают обратное? – Да полно тебе, Семен Семеныч, они же все небось алкаши. Что они там видеть могли? Семен Семеныч кричал в трубку еще несколько минут, потом, вероятно, выдохся и перешел на нормальный тон. – Конечно, никто не собирается препятствовать правосудию. Само собой, будем содействовать. Да! Передавайте привет супруге. Всего хорошего, Семен Семеныч! Убрав телефон в карман, он обругал Семен Семеныча, его ведомство и его подчиненных последними словами. Напоследок он выразил надежду, чтобы капитан Калиновский (новый взрыв ругательств) горел в аду вместе со своей сообразительностью, потому что именно Калиновский (тут уже был взрыв навроде атомного) нашел отпечатки пальцев Сереги, которые неопровержимо доказывали, что к гибели дочери Белозерова причастен Шарлахов и его люди. – Я давно говорил, – вставил Никита, – что надо его грохнуть! Вот так запросто, не стесняясь ни авторитета от клавиатуры, ни меня. – Убить не проблема, – отрезал флибустьер, чье багровое после вспышки ярости лицо мало-помалу возвращалось к своему нормальному оттенку, – вот воскресить потом проблема. Мало ли что, вдруг понадобится еще, если кое-кто не справится. – Он выразительно покосился на Охотника, и, как бы тот ни владел собой, все равно он слегка переменился в лице. – Да этот Калиновский за свои услуги дерет будь здоров! – вскинулся Никита. – Зато он дело делает, – поставил его на место Ипполит Сергеевич. – Тоже мне, дело… – А ты сам виноват! Нечего было посылать этого идиота, твоего братца, ставить бомбу! Охотник негромко, но чрезвычайно выразительно кашлянул. – Виноват, заговорились. – Ипполит Сергеевич с чарующей улыбкой обернулся ко мне. – Не обращайте внимания, Танечка. Никита, идем! Нечего мешать людям! Никита злобно сверкнул на нас глазами и вышел следом за своим хозяином. – Цирк, – вздохнул Анатолий. – Ну что, продолжим? По поводу одного только роста мы препирались не менее получаса. Я заявила, что Ангел Смерти вымахал где-то под метр восемьдесят, на что последовала саркастическая реплика компьютерщика: – Ты что, успела измерить его линейкой, пока он дырявил Шарлахова и его людей? – Нет! – выкрикнула я. – Я же не слепая, в конце концов! Я помню, как он стоял перед машиной, он был вовсе не маленьким! И как легко он вскочил на свой здоровенный мотоцикл… |