Онлайн книга «Королева эпатажа»
|
Ну вот и случилось то, о чем позднее Анна Андреевна напишет: «О том, что мерещится в зеркалах, лучше не думать». Хоронили Князева в Петербурге на Смоленском кладбище. На похоронах мать Всеволода, Мария Петровна Князева, сказала, глядя Ольге Судейкиной прямо в глаза: «Бог накажет тех, кто заставил его страдать». Да, «он на твой порог — поперек». И это навсегда! Навсегда? Конечно, Ольга и сама очень страдала, но — недолго. Долго по какомуто поводу переживать она была не способна органически. Любимая подруга констатировала это в стихотворении «Голос памяти», посвященном «О.А. ГлебовойСудейкиной» и написанном в июне того же 1913 года: Что ты видишь, тускло на стену смотря, В час, когда на небе поздняя заря? Чайку ли на синей скатерти воды, Или флорентийские сады? Или парк огромный Царского Села, Где тебе тревога путь пересекла? Иль того ты видишь у своих колен, Кто для белой смерти твой покинул плен? Нет, я вижу стену только — и на ней Отсветы небесных гаснущих огней. Анна и самато Князева не жалела, скорее презирала его за тот шаг, от которого сама удержалась когдато, когда разбилось ее сердце, — и удерживалась впредь, в самые тяжелые, самые невыносимые годы. Чем, как не презрением сильной женщины к слабому мужчине, веет от этих строк: А за ней в шинели и каске Ты, вошедший сюда без маски, Ты, Иванушка древней сказки, Что тебя сегодня томит? Сколько горечи в каждом слове Сколько мрака в твоей Любови, И зачем эта струйка крови Бередит лепесток ланит? Кстати, вот странно: двое самых близких Всеволоду Князеву людей, его любовник и любовница, не обременили мир своими переживаниями о нем. Пришел — ушел — прощай… Кузмин новость о его смерти воспринял очень спокойно. Спокойствие это отчасти объясняется общим фатализмом Кузмина («все, что случается, то свято») и тем, что он уже пережил разлуку со своим другом, когда тот бросил его. В дневнике всего одна заметка: «Сегодня хоронили В.К.». И все. Анна Андреевна, Бог весть почему (наверное, по праву таланта) взявшая на себя роль мирового судьи и прокурора враз, в той же «Поэме без героя» так отозвалась о Кузмине и его бесскорбии: Сам изящнейший сатана, Кто над мертвым со мной не плачет, Кто не знает, что совесть значит И зачем существует она. Вообщето строка «кто над мертвым со мной не плачет» — двусмысленная. Более чем! То ли Кузмин не плачет, когда плачет Анна, то ли она тоже не плачет, когда не плачет он… А впрочем, что винить Кузмина, коли и Ольга — тоже забыла. Ради другого мужчины. Как славно ни утешала ее Анна, все же смятение было не для прекрасной Коломбины, которая создана не столько мудрствовать лукаво, сколько грубо пленять мужчин. И тут возник любовный треугольник: «Мы были влюблены в одного человека». Так скажет об этом Анна Ахматова много лет спустя. Его звали Артур Лурье. Он был композитор, пианист и музыкальный критик, недоучившийся студент Московской консерватории. В 1910х годах он примыкал к футуристам, в восемнадцатом заведовал музыкальным отделом Наркомпроса. Артур Лурье был весьма яркой фигурой в художественной жизни Петербурга. Облик его запечатлен в портретах работы Ю. Анненкова, Л. Бруни, П. Митурича, С. Сорина. Поэт и музыкант Александр (Сандро) Корона создал его поэтический портрет: На золотой цепочке золотой лорнет, Брезгливый взгляд, надменно сжаты губы. Его душа сатира иль инкуба Таит забытых оргий мрачный свет. Высокий котелок и редингот, так хищно Схвативший талию высокую его, Напоминает вдруг героя из Прево, Мечтателя из «Сонного кладбища». Такие образы рождает Петербург. Их встретишь в societe [8] и думаешь: «Как странно, Как будто рождены они из урагана, Из хаоса отвихрившихся пург». Затем средь буйств шумящей молодежи, Поющей на шумном языке Свои стихи, все в мире уничтожив, Он сквозь лорнет бросает взгляд ничтожи, Браслет поправив на руке, Кричит: «До нас поэзия — дом на песке! Мы первые кладем фундамент, Открыв футуристический парламент!» Артур был моложе Судейкиной на шесть лет и на два — Ахматовой. Какоето время Анна Андреевна считала, что именно эта не столь существенная разница в возрасте дает ей серьезные преимущества перед подругой. Вообще сначала трудно было понять, кого же любит Артур. Красивый и галантный кавалер попеременно оказывал знаки внимания то одной, то второй подруге, которые мигом забыли прежние любовные отношения, как только на их горизонте появился Артур, и превратились в двух склочных соперниц. Сначала Артур положил на музыку несколько стихотворений Ахматовой, а она написала сценарий к балету Лурье «Снежная маска» по мотивам лирики Блока. Позднее он напишет музыку к «Поэме без героя». Вспоминая время своего знакомства с Артуром Лурье, Анна Андреевна иногда, в приватных беседах, будет называть его своим третьим мужем… Потом возникло музыкальное (и не только музыкальное) содружество Лурье и с Ольгой. Она исполняла его произведения, и Артур отмечал ее «божественный слух» и «великолепную музыкальную память»: она никогда не изучала сольфеджио, но могла спеть что угодно. Ольга пела ему народные старинные песни, которые Артур записывал с ее голоса (некоторые он потом использовал в своей опере «Арап Петра Великого»). Если бы этот тройственный творческий союз мог продолжаться бесконечно… Но Артур выбрал Ольгу. Всетаки она была несравненно более женственна и обворожительна, чем Анна, а главное — послабее. Попроще! У Артура еще настанет в жизни время, когда он потянется к сильным (а главное — богатым!) женщинам. Пока же ему была нужна именно такая подруга, как Ольга. С Анной трудно. Она норовила весь мир сделать героем своих стихов. Она этот мир переворачивала, перекраивала, вечно вгоняла в какието рамки (непременное свойство всякой сильной творческой натуры), она спорила, доказывала, что существует на свете только она одна с ее талантом, перед которым Артур должен беспрестанно преклоняться. А Ольга… Ольга охотно преклонялась перед ним. Артур говорил, что у нее золотые пальцы и дивные золотые волосы, и сравнивал Ольгу с Мелисандой или с «Девушкой с волосами цвета льна» Дебюсси. Мелисандой звали героиню пьесы Мориса Меттерлинка «Пелеас и Мелисанда», обладательницу длинных золотистых волос. Поясним: пьеса «Пелеас и Мелисанда» в переводе Брюсова была поставлена на русской сцене Всеволодом Мейерхольдом в Театре В.Ф. Комиссаржевской в 1907 году, и она же стала сюжетной основой знаменитой оперы Клода Дебюсси под тем же названием («Девушка с волосами цвета льна» — прелюдия Дебюсси, тема которой сближается с темой Мелисанды в опере «Пелеас и Мелисанда»). |