Книга Безнадежность, страница 12 – Коллин Гувер

— Ну, раз так, ты мне случайно не подскажешь, в котором часу одна девушка просыпается по утрам, чтобы побегать?

Странная история — сейчас я совсем не вижу в нём человека, которого описала мне Шесть. Он просто юноша, флиртующий с девушкой, немножко нервно, но обаятельно.

— Не знаю, захочешь ли ты вставать в такую рань, — отвечаю я.

От того, как он смотрит на меня, в сочетании с техасской жарой, у меня туманится зрение, и я делаю глубокий вдох, надеясь, что внешне это выглядит так, словно я просто выдохлась и смущена.

Он наклоняется ко мне и сощуривается.

— Ты и представления не имеешь, как сильно мне хочется встать в такую рань.

Снова сверкают ямочки, и я в обмороке.

Да-да, буквально. Я хлопнулась в обморок.

И, судя по тому, как болит плечо, а к щеке прилип гравий, хлопнулась отнюдь не грациозно. Я потеряла сознание и шлёпнулась на мостовую, даже не дав Холдеру шанса подхватить меня. Далеко мне до героинь любовных романов.

Я лежу на диване — предположительно, там, куда мой спутник уложил меня, после того как внёс в дом. Надо мной маячит Карен со стаканом воды, а за её спиной Холдер наблюдает, как я прихожу в себя после самого конфузного момента в своей жизни.

— Скай, выпей воды, — говорит Карен, приподнимая мою голову и протягивая стакан. Я делаю глоток, укладываюсь обратно на подушку и закрываю глаза, мечтая только об одном — снова потерять сознание.

— Я сделаю тебе холодный компресс, — произносит мама. Я открываю глаза, в надежде, что Холдер уже сбежал, воспользовавшись уходом Карен, но он всё ещё здесь. И даже ближе. Он опускается на колени рядом с диваном и вынимает что-то из моих волос — видимо, остатки гравия.

— Уверена, что ты в порядке? Скверное было падение, — заботливо замечает он, стирает что-то большим пальцем с моей щеки и опускает руку на край дивана.

— Господи, — хнычу я, закрывая глаза локтем. — Извини. Мне так стыдно.

Холдер хватает меня за запястье и отводит мою руку.

— Т-с-с. — Заботливое выражение лица исчезает, сменяясь игривой ухмылкой. — Мне всё это типа нравится.

В гостиную входит Карен.

— Вот компресс, солнышко. Тебе не нужно обезболивающее? Тебя не тошнит?— Вместо того чтобы отдать влажное полотенце мне, она протягивает его Холдеру и удаляется в кухню. — У меня где-то есть календула или корень лопуха.

Чудесно! Как будто мне мало того смущения, которое я уже испытываю, она ещё собирается пичкать меня своими самодельными настойками на глазах у Холдера.

— Всё нормально, мам. Ничего не болит.

Холдер бережно вытирает мои щёки полотенцем.

— Может, сейчас и не болит, но потом станет хуже, — говорит он тихо, чтобы не услышала Карен. — Прими что-нибудь, на всякий пожарный.

Непонятно почему это предложение из его уст звучит более убедительно, чем от Карен, и я киваю. И сглатываю. И сдерживаю дыхание. И сжимаю бёдра. И пытаюсь сесть, потому что если он и дальше будет вот так парить над лежащей мной, я снова потеряю сознание.

Он берёт меня за локоть и помогает сесть. Возвращается Карен, протягивает мне стакан апельсинового сока. Она делает такие горькие настойки, что нужно обязательно их запивать, чтобы не выплюнуть всё обратно. Я беру лекарство, быстро глотаю (с такой скоростью я раньше никогда это не глотала) и возвращаю ей стакан. Мне нужно, чтобы она побыстрее ушла на кухню.

— Извините, я не представилась, — говорит она, протягивая руку Холдеру. — Карен Дэвис.

Он встаёт и пожимает её руку.

— Дин Холдер. Друзья зовут меня Холдер.

Меня пробирает зависть. Хочу тоже подержаться за его руку. Надо занять очередь и написать на ладошке номер.

— Давно вы со Скай познакомились? — интересуется мама.

Мы встречаемся с ним взглядами. Его губы изгибаются в едва заметной улыбке.

— Вообще-то не очень, — отвечает он. — Видимо, мы оказались в правильном месте в правильное время.

— Спасибо за помощь. Не знаю, почему она потеряла сознание. Раньше с ней такого не случалось. — И уже ко мне: — Ты сегодня что-нибудь ела?

— Кусок курицы за ланчем, — отвечаю я, не признаваясь в шоколадках. — В столовке дерьмовая еда.

Она закатывает глаза и всплёскивает руками.

— Почему ты не поела перед пробежкой?

— Забыла. Я же обычно по вечерам не бегаю, — пожимаю плечами я.

Уходя на кухню со стаканом, она тяжело вздыхает.

— Я не хочу, чтобы ты бегала, Скай. А если бы сегодня Холдер не оказался рядом? И вообще, ты слишком много бегаешь.

Это что ещё за шутки? Ни при каких обстоятельствах я не перестану бегать.

— Послушайте, — вмешивается Холдер, заметив, как побелело моё лицо, и поворачивается в сторону кухни. — Я живу недалеко, на Рикер, и во второй половине дня бегаю в эту сторону (врёт он всё, я бы его заметила). Если вам так будет спокойнее, я могу бегать с ней по утрам всю неделю. Обычно по утрам я на школьном стадионе, но это неважно. Ну, знаете, просто чтобы точно быть уверенными, что это с ней не повторится.

Ах вот оно как! То-то мне показалось, что я уже где-то видела этот брюшной пресс.

Карен возвращается в гостиную и задумчиво переводит взгляд с меня на Холдера. Ей известно, как я отдыхаю душой во время своих одиноких пробежек, но вижу по глазам, она будет чувствовать себя комфортнее, если у меня появится спутник.

— Меня это устраивает, — решается она. — Если Скай не возражает.

Нисколечко не возражаю. Но при одном условии: если мой напарник будет без футболки.

— Хорошо.

Я встаю и чувствую головокружение. Видимо, я опять побледнела, потому что в ту же секунду Холдер кладёт руку на моё плечо и заставляет лечь на диван.

— Не торопись, — командует он и обращается к Карен: — У вас есть крекеры? Пусть она поест, это должно помочь.

Карен уходит на кухню, а Холдер наклоняется надо мной.

—Ты уверена, что всё в порядке? — с прежней заботой вопрошает он и проводит большим пальцем по моей щеке.

Я вздрагиваю.

Когда он видит, как я пытаюсь скрыть холодок, пробежавший по моему, телу, на лице его вспыхивает дьявольская улыбка.

— С которого часа завтра мне начать тебя преследовать? — шепчет он, поглядывая в сторону кухни.

— В шесть тридцать? — бормочу я беспомощно.

— Хорошо, в шесть тридцать.

— Холдер, ты не обязан это делать.

Он гипнотизирует меня взглядом несколько секунд, а я не могу оторвать глаз от его не менее гипнотизирующих губ, когда он произносит:

— Знаю, что не обязан. Я делаю, что хочу. — Склоняется к моему уху и шепчет: — А я хочу бегать с тобой.