Онлайн книга «Темные объятия»
|
Он прикрыл глаза. По щекам его струились слезы. — Я не смогу жить без тебя, Нин. Не смогу! — Ты должен жить, Спейрр. Ты нужен нашему народу. Нужен Сиаре. — Но мне нужна ты! Она подняла на него огромные, полные страха глаза. — Я боюсь, Спейрр. Не хочу умирать. Боюсь остаться одна, без тебя. Мне так холодно... — Я тебя согрею! Как безумный, он укрывал ее все новыми мехами, растирал ей руки. Если ей будет тепло, — может быть, она останется с ним... может быть... Только бы ей было тепло... — Почему так темно? — слабеющим голосом спрашивала Нинья. — Так скоро... Нет, не хочу! Я хочу остаться с тобой... хоть ненадолго... пожалуйста... — Я здесь, любовь моя. Здесь, рядом с тобой. Я тебя не отпущу. Она попыталась снова погладить его по щеке, но уронила руку. На подушку скатилась единственная слеза. — Прости, что я была тебе плохой женой, Спейрр. Прости, что не дала тебе счастья, которого ты заслуживаешь. Ответить он не успел — она содрогнулась в последний раз и затихла. В гневе и в отчаянии Тейлон запрокинул голову, и из груди его вырвался яростный боевой клич. — За что?! — ревел он, обращаясь к небесам. — Будь ты проклят, Камул, за что?! Я провинился перед тобой, — так почему ты не убил меня? Боги, разумеется, молчали. Даже Морриган покинула его, оставив сражаться с болью в одиночестве. «— С какой стати боги станут помогать отродью шлюхи, недостойному даже лизать сапоги пригородных мужей? — Взгляни на него, король Айдиаг! Он слаб и хил, как и его отец. Из него ничего не выйдет. Зачем нам кормить его и одевать? Убьем, как щенка, — иного он не заслуживает!» Голоса из прошлого хлестали его невидимым кнутом, растравляя и без того невыносимые раны. Но был там и другой голос — детский голосок Ниньи, в тот день, когда он спас ее от разъяренного гусака... «— Ты принц? — Я— никто, — ответил он. — Нет, я знаю, ты принц! Только благородный воин станет спасать простую крестьянку от страшного гуся!» Только с ней он чувствовал себя добрым и благородным. Только с ней ему хотелось жить. Как могла драгоценная Нин его покинуть? Долгие часы сидел он, содрогаясь от рыданий, над телами жены и сына. Снаружи ярко светило солнце, но в душе его царил непроглядный мрак. Родные жены стучали в дверь, просили впустить их, позволить приготовить мертвых к погребению. Тейлон молчал. Он никому их не отдаст. Со дня первой встречи они с Ниньей не разлучались больше чем на несколько часов. Ее любовь и дружба вели его сквозь мрак. Она давала ему силы. Она была лучшей частью его самого. — Что же мне делать, Нин? — шептал он, уткнувшись в ее холодеющую щеку. — Что же мне теперь делать? Он остался один. Совсем один. На следующий день он похоронил ее и сына в лощине, где они играли детьми. И сейчас, стоило прикрыть глаза, — он видел перед собой ее сияющее, разрумянившееся личико, слышал звонкий смех. Вот она, незаметно подкравшись к нему, засовывает за шиворот снежок — и с радостным визгом пускается наутек, а он — за ней в погоню... Она обожала снег. Больше всего любила, запрокинув голову, ловить ртом снежинки. Пушистые белые звездочки таяли у нее на лбу, сверкали в косах... Было что-то извращенно-жестокое в том, что она умерла в день снегопада. В день, когда должна была радоваться жизни. Тейлон на миг задумался о том, как хорошо было бы жить на юге, в теплых странах, где не бывает снега. Теперь снежные зимы всегда будут напоминать ему об умершей возлюбленной. О боги, почему она его покинула? Стоя на коленях в снегу, Тейлон стонал и рычал от бессильной ярости. В сердце его не осталось ничего, кроме бесконечного горя. В свежей могиле перед ним лежала, прижимая к груди мертвого сына, его прекрасная жена. Он не смог ее защитить, не смог согреть. Не смог взять за руку и повести туда, куда она захочет... Узкая девичья рука легла ему на плечо. Обернувшись, он увидел нежное личико сестры. Сиара? Давно ли она здесь? — Я с тобой, Спейрр! Я тебя никогда не оставлю. Не вставая с колен, Тейлон обнял ноги сестры и зарыдал. Она — единственное, что у него осталось. Ради нее он готов сразиться с самими богами. Нинью он защитить не смог, но защитит Сиару. Любому, кто попробует ее обидеть, придется иметь дело с ним... Тейлон проснулся перед самым закатом — и сразу же почувствовал, что он просыпается один. Никогда прежде он об этом не задумывался. Но сейчас... Такой тоски, такой безнадежности он не ощущал уже много столетий. С той самой ночи, когда Ашерон научил его прятать свои чувства глубоко в подсознании. Но сегодня пустота и одиночество его жизни давили ему на грудь, мешали дышать. Пока, вдохнув, он не ощутил в кровати и у себя на коже странный аромат. Пачули и скипидар. Саншайн! При мысли о ней — яркой, горячей, отважно идущей по жизни, — его лицо вмиг разгладилось. Однако, перевернувшись на другой бок, он обнаружил, что ее нет рядом. Тейлон нахмурился. — Саншайн! Оглянувшись вокруг, он не увидел ее в доме. — Отстань от меня, ты, ползучая пара туфель! Голос раздался из-за двери. Тейлон удивленно поднял бровь, хотел встать, но не успел — дверь растворилась, и в дом влетела очень сердитая Саншайн. По пятам за ней следовала Бет с мольбертом в зубах. — Отдай мольберт, животное! Не смей ковырять в зубах моими кистями! Тейлон почувствовал, как невольно расплывается в улыбке. — Бет! — окликнул он крокодилицу. — Ты что это делаешь? Бет открыла пасть, и Саншайн тут же выхватила свой мольберт. Крокодилица повернулась к Тейлону и издала долгое протяжное шипение, стуча хвостом по земле и недовольно скосив на гостью круглый желтый глаз. — Она говорит, что загнала тебя домой, потому что скоро сядет солнце, а в темное время суток кто-нибудь может тобой поужинать, — перевел он. — Скажи этому болотному чудовищу, что я и без нее собиралась домой, так что совершенно незачем... Ой! Я что, и вправду разговариваю с крокодилом? — Все нормально, — ухмыльнулся Тейлон. — Я с крокодилами каждый день разговариваю. — Да, но... не обижайся, но ты все-таки немного странный. |