Онлайн книга «Боже мой, какая прелесть!»
– Да. Я… – Вы двоюродная сестра Антона? В тоне мужчины мне послышалось недоверие, и я быстро внесла корректировку: – Ну, не совсем двоюродная… так, седьмая вода на киселе. – Кто ж их знает этих сестер?! Вдруг Ан тон единственный ребенок во всем семействе? А я тут вру, скоро совсем запутаюсь и завалю все дело с самого начала. Нелишним будет добавить конкретики: – Понимаете, у нас в семье произошла трагедия, погибла Лиза… – Я знаю, – вновь перебил мужчина. – Антон мне звонил. – Вам?! – Я только что не присела от неожиданности. – Мне, – кивнул собеседник с клюшкой. – Я его тренер. Владимир Яковлевич. – Какое счастье! – совершенно искренне выдохнула я. Так не бывает. Едва пройдя в ворота огромного спортивного комплекса, я сразу, через тридцать секунд, наткнулась на нужного человека. Так не бывает. Что это? Компенсация за полугодовые несчастья? Судьба смилостивилась и решила: хватит Саше пинки раздавать, пора осыпать благоденствиями?.. Сначала совершенно своевременный звонок Рубпольского и сообщение об аресте нотариуса, теперь случайная встреча… А ведь я готовилась язык о зубы стереть, добиваясь сначала фамилии тренера, потом разыскивая его, потом вымаливая у него телефоны ребят, потом… Так не бывает. Если только в сериалах. Облегчение, так явно выразившееся в моем голосе, отчего-то обеспокоило тренера: – У вас что-то еще случилось? Что-то с мамой Антона? – Да, – не стала уклоняться я. – Ирина Викторовна в больнице. – Какое счастье, что Коновалов так детально пугал меня осведомленностью! Теперь я хотя бы знаю, как зовут маму Антона! А то сама не догадалась об этом спросить и сейчас прокололась бы на первой минуте… – За ней Маша ухаживает, а меня прислали сюда. Не знаю, слышал ли Владимир Яковлевич о тете Маше, но последнее недоверие исчезло. Тренер сунул клюшку под мышку, достал из нагрудного кармана рубашки сотовый телефон и, подслеповато щурясь, отвел руку далеко вперед и принялся копаться в его телефонной памяти. – Так, так, так, – бормотал он. – Если Антон к кому и поехал, так это к Кириллу… – Или к Макару, – быстро вставила я. Вчера, когда мы ехали к дому Лизы, я отвлекала Антона от грустных мыслей расспросами о команде, и чаще всех звучало имя Макар. – Кирилл Макаров, – кивнул тренер. – Макар – это прозвище. – И произнес уже в трубку: – Кирилл? Это Владимир Яковлевич. Ты Антона сего дня не видел?.. Ах, у тебя! Только что приехал! А ну-ка, дай ему трубочку. Я в свою очередь протянула к тренерскому телефону цепкую ладошку, но тот увернулся, отгораживаясь от меня плечом: – Антон! Как дела? Тут к тебе родственница из Ярославля приехала… Какая? – И мне: – Как вас зовут? – Антон! – закричала я, максимально приблизившись к тренерскому уху. – Это Саша Пряхина! Я тебя ищу! Антон, по всей видимости, позволил Владимиру Яковлевичу передать мне трубку, и дальше мы разговаривали уже без посредников. – Алло, Антон! Это я! Как у тебя дела?! – Нормально, – тихо и настороженно ответил мальчик, но я, войдя в возбуждение, продолжила орать, как деревенская бабка, впервые разговаривающая по телефону: – Ты где сейчас?! Я к тебе приеду! Антон замолчал на какое-то время, потом шепнул: – А ты одна? – Да, да, я одна! Все в порядке! – Они… они тебя отпустили? – Ты молодец, ты все правильно сделал! Я сейчас к тебе приеду! Я одна и сейчас к тебе приеду! В последней фразе ключевым словом было одна. Ведь не могла же я при тренере вопить: «Ты молодец, что удрал, я тоже в безопасности, и руки-ноги мне не переломали». – Хорошо, – буркнул хоккеистик и обратился к кому-то, судя по всему стоящему рядом: – Как называется ваша улица? Слушая Антона, повторяя каждую привязку к местности, я радостно вопила: – Так, метро «Сокол»! Как выхожу на улицу… – Я вас отвезу, – быстро вставил тренер, и после этого предложения я абсолютно уверовала в удачу. Пусть от ледового дворца ЦСКА до «Сокола» рукой подать, пусть я надеялась проскочить мимо «ягуара» тайными тропами, но такое везение бывает только раз в жизни! И то не у всех. …В приличном кондиционированном «ниссане» Владимира Яковлевича я сползла вниз по сиденью рядом с водителем и сделала вид, что расстегнулась босоножка. Не знаю, караулили ли меня на выезде, но, когда «ниссан» вписался в поток машин, никакой «ягуар» не пристроился нам в хвост. Мы – проскочили. Владимир Яковлевич развлекал меня в дороге разговорами и через несколько минут позволил догадаться: отвозя меня к Антону, тренер имел свой мелкошкурный интерес. – Вы скажите Антону, что пропускать предсезонку негоже, – увещевал детский тренер. – У нас скоро турнир на выезде, потеряет форму, потом не догонит. – А вы разработайте для него индивидуальную программу, – глядя в боковое зеркальце, буркнула я. – Да-да, конечно, – тут же согласился Владимир Яковлевич. – Такая трагедия. Лиза была заботливой тетей… А похороны когда? – Еще не знаю, – не отрываясь от зеркала и ища в нем признаки «ягуара», отговорилась я. – Вы позволите мне подняться вместе с вами и поговорить с Антоном? – мелкошкурно упорствовал тренер. «Неужели Антошка такой хороший хоккеист, что его словно телка выпасают?!» – поразилась я. Развернулась лицом к водителю и укоризненно произнесла: – Владимир Яковлевич, неужели вы думаете, что сейчас Антону до разговоров о тренировках? Лиза погибла практически на его глазах… – Да-да, – скуксился тренер, – я понимаю. И все же. Вы не затягивайте. Предсезонка – это, знаете ли, важно… Кирилл Макаров жил в новом щегольском доме с башенками, эркерами, прочими кандибоберами и охраняемым турникетом на въезде. Владимир Яковлевич подвез меня к шлагбауму, остановился и с виноватым выражением лица спросил: – А может, я все же поднимусь? Выражу соболезнования, так сказать… – Я передам ваши соболезнования, Владимир Яковлевич, – положа руку на волосатое запястье, оплетающее руль, сказала я. Хороший тренер всегда бьется за перспективного игрока. – Спасибо вам за все, но простите. До свидания. Нам сейчас не до соболезнований, правда. – Ну, как хотите, – слегка обиделся тренер, я снова повторила: – Простите, – и вышла из машины. Красивую, обшитую деревом по железу дверь мне открыл высокий симпатичный брюнет лет тридцати пяти. Внимательно разглядывая меня яркими голубыми глазами, он перегораживал вход и ждал, когда я хоть что-нибудь скажу. |