Онлайн книга «Мисс Марпл из коммуналки»
|
Надежда Прохоровна кивнула на «здравствуй», носком об пятку стащила новые(!) ботинки и прямо в пальто и с сумками потопала в комнату. – А я торт пеку! – немного обескураженно крикнула вдогонку Софья Тихоновна. – Для Насти? – раздался из-за неплотно прикрытой двери глухой вопрос. – Нет! Настя уехала! – Как уехала?! – Надежда Прохоровна высунулась в прихожую. На одном ее плече висело недоснятое пальто. – Куда?! – В Пермь. Баба Надя автоматически натянула пальто на второе плечо. – Когда? – Вчера вечером. – Поездом? – Да… Наверное… – А почему? Зачем? – Ей позвонили, – слегка удивляясь не столько расспросам, сколько странному выражению лица соседки, отвечала Софья Тихоновна. – С работы. Попросили еще на одну смену выйти, у них там кто-то заболел… – А-а-а, – протянула Надежда Прохоровна, потом мотнула головой: – Ладно, – и скрылась в комнате. – Наденька! Я торт пеку! Ему еще пропитаться надо, но часа через четыре уже можно по кусочку попробовать! – Софья Тихоновна топталась перед полуприкрытой дверью и не решалась войти в комнату, где переодевалась уставшая с дороги подружка. Хотелось порадовать. Поделиться брызжущим во все стороны счастьем и рассказать о многом. Хотелось посмеяться и попросить совета. «Вы пара»! Случается же такая белиберда?! – А Вадим Арнольдович вчера… Дверь внезапно распахнулась во всю ширь, и Надежда Прохоровна, обойдя соседку, как фонарный столб, прошлепала спадающими шлепанцами до входной двери. Прошлепала молча, сосредоточенно и целеустремленно, невзирая на явный беспорядок в одежде – ворот домашнего фланелевого халата одним концом торчал вверх, вторым уехал под планку на груди. Открыла дверь. Прислушалась. И вдруг, сделав два больших скользящих шага, склонилась у двери в сорок первую квартиру и… стала нюхать замок! Софья Тихоновна, вытянув шею, застыла в прихожей, прижимая к горлу стиснутое в кулаке кухонное полотенце. Полотенце несвеже попахивало прогорклым жиром, хотя кипятила его Софья Тихоновна совсем недавно… – Наденька, что с тобой?! Бабушка Губкина молча мотнула головой, призывая подругу подойти. Софья Тихоновна на цыпочках, продолжая удивляться, подкралась ближе. – Понюхай, – предложила Надежда Прохоровна. – Чем пахнет? Софья Тихоновна покорно и оторопело склонилась к щели дверного замка. – Ну? – Луком пахнет. Подгоревшим. – И все?! Софья Тихоновна повторила попытку. – Луком. И может быть, морковкой. – А дымом?! – Каким? – Сигаретным! – прошипела Надежда Прохоровна. Глаза ее безумно выпучились, и Софа, не решаясь спорить, еще раз втянула ноздрями запах горелой сковородки. – Только луком, – произнесла плаксиво и разогнулась. – Сигаретами не пахнет. Надежда Прохоровна как-то обмякла, посмотрела на Софьюшку слепо-слепо и, подволакивая шлепанец, вернулась в квартиру. – Что-то случилось? – едва не плача, причитала Софья Тихоновна, запирая дверь. – Наденька, что происходит?! Соседка остановилась на пороге своей комнаты, по-прежнему незряче поглядела на Софу и тихо ответила: – Ничего. – А… Дверь в комнату подруги медленно закрылась перед самым носом Софьи Тихоновны. Боже, сумасшедший дом! Примерно через полчаса Софья Тихоновна получила подтверждение последнему предположению. Ее подруга, никогда ранее не бывавшая замеченной в необъяснимой эксцентричности, продолжила чудачить: проходя из кухни к себе, Софья Тихоновна застала Надин у входной двери. Приникнув к ней всем телом, Надежда Прохоровна смотрела в дверной глазок с таким усердием, что не услышала шаги по коридору. – Там – что? – встав ей за спину, шепнула Софа. – Ничего, – четко ответила подруга и продолжила странное занятие. – Ты ждешь кого-то? – Роман, получивший, казалось бы, развитие вчера, позволил Софе предположить невероятное – Надежда Прохоровна влюбилась (тоже) и ждет аманта в гости. «Но почему в халате?! В носках и войлочных шлепанцах?!» Надежда Прохоровна отлепилась наконец от дверного глазка, подтянула к косяку обувную табуреточку и села на нее, скрестив на груди руки, с видом Наполеона, поджидающего прибытия войск неприятеля. Софью Тихоновну раздирали натрое противоречивые желания. Во-первых, Вадим Арнольдович. О нем хотелось поговорить хотя бы с кем-то. Во-вторых, сам факт столоверчения. Забавное приключение… Но в-третьих, с подругой явно что-то происходило, а в отличие от самой Софьи Тихоновны, Надежда Прохоровна никогда ничьих советов не просила и на всяческие рекомендации свысока поплевывала. (Много лет назад так же смело она наплевала на надежды заводского парторга, собравшегося дать ей рекомендацию в члены КПСС.) Лезть Надежде Прохоровне в душу – все равно что посылать домовую мышь добыть кусочек сахару из мышеловки. Клацнет челюстями так, что пальцы оторвет… Зубы подруги и так уже были крепко стиснуты. На лице сидело выражение, коим обычно оформляют трансформаторные будки: «Не влезай, убьет!» Череп со скрещенными внизу костями, а не выражение лица получалось. Так что же делать? Попробовать отвлечь? – Наденька, а мы вчера с Вадимом Арнольдовичем духов вызывали… Надежда Прохоровна согнула шею, словно к удару приготовилась, посмотрела на подругу снизу вверх, и просвистел вопрос: – Так это – вы?! – Что – мы? – уточнила Софья Тихоновна. – Вы духа из могилы вытащили?! – Куда? – Сюда!!! – Надь, ты хорошо себя чувствуешь? Мы занимались спиритизмом и вызывали дух Александра Сергеевича Пушкина. Надежда Прохоровна расставила руки, оперлась о дверную ручку и косяк и медленно приподнялась с табурета. – Вы вызывали духа? – повторила вроде бы тупо, но чуть-чуть более осмысленно. – Да, – кивнула Софья Тихоновна и добавила еще раз для конкретики: – Александра Сергеевича Пушкина. – И как? Что он сказал?! – Что Вторая мировая война началась в 1939 году. – И все? – Нет. – И Софья Тихоновна прижала обе руки к груди: – Ой, Наденька, такое было! Никогда ранее не выслушивала Надежда Прохоровна Губкина всякие глупости с таким неподдельным интересом. Ее удалось не только отвлечь от караульного поста возле двери, но даже увести в комнату Вадима Арнольдовича – сосед, наверное, простит, что две растревоженные дамы навестили его скромное жилище в отсутствие хозяина, – и показать все еще расстеленный на столе бумажный круг, потухшую свечу и слегка подкопченное блюдце. |