Онлайн книга «Фальшивая убийца»
Впрочем, не мое это дело. Цветы только жалко. Мощные струи из лейки размывали почву у корней… В парадный зал вошла Клементина Карловна, и вода из носика лейки тут же полилась тонкой ласковой струйкой по периферии горшка. Экономка подошла к Свете, посмотрела на полив и спросила: – Ты Алису не видела? – Нет, – поставив лейку на край вазона, сказала горничная. – А зачем она вам? У нее же сегодня выходной… (Точно лейтенант. Ловко отмазывает.) – От ворот сообщили, к ней друг приехал. Я подскочила так, что попу чуть не прищемила захлопнувшаяся табуретка, и завопила: – Артем! Где тут выход на ворота?! Артем медленно – так бы и треснула! – дотянулся до клавиш переключения, неспешно повозился с кнопочками – точно тресну! – и вывел на средний монитор изображение подъездной дорожки у ворот. На небольшом пятачке парковки, чуть в стороне, стола знакомая машина. Возле нее, подняв тощий воротник замшевой куртки, переминался Бармалей. Я выхватила из кармана рабочего костюма мобильный телефон и услышала спокойный голос: – Здесь не берет. Даже не старайся. Тут только городской телефон работает. – Артем, как связаться с охраной?! Пусть скажут, чтоб не уезжал! Наследник мильенов выразительно поднял брови – мол, думай, чего несешь. Меня здесь нет. Я заполошно нагнулась за упавшим табуретом, треснулась головой о «подоконник»… – Не суетись. Если надо, он подождет. Тяжелая дверь открывалась медленно, как переборка в затопленной подводной лодке. Шкаф отъезжал неторопливо, словно черепаший поезд от перрона… Я выскочила в спальню сумасшедшей пулей, миновала территорию в два прыжка и, попав в коридор, тут же разыскала в мобильнике номер Бармалея: – Вася! Не уезжай! Я мигом! – Угу, – обрушился лед с замерших Васиных губ, и я понеслась в свою каморку. Мгновением позже прыгала через две ступеньки по винтовой лестнице, застегивала на ходу шубейку. В кармане шубейки лежал конверт с двумя тысячами долларов. Не на шутку замерзший Бармалей отогревался в салоне автомобиля. Но, увидев меня на дорожке парка, вышел, обогнул машину и, едва я выскочила из двери каптерки охраны, приоткрыл мне дверцу. Но я повисла у него на шее. Обнимать и подхватывать меня над землей мой высокорослый друг не стал. Позволил повисеть на себе – и только. – Ну ладно, хватит. Холодно, – сказал он, и я поняла, что друг обижен. Четыре недели Бармалей всячески зазывал меня на свидания и в гости. Звонил, писал то жалобные, то гневные эсэмэски, но я, помня наставления полковника Муслима Рахимовича – из дома ни ногой, – всегда отказывалась. Врала, что согласилась работать в две смены, что очень устаю и местами болею, гулять совсем не хочется, так холодно, а шубка жидкая… Василий усадил меня в салон, хлопнул дверцей и, обойдя машину, сел рядом. – Васенька, откуда ты здесь?! – стараясь растопить весельем лед, щебетала я и ласково поглаживала рукав замшевой куртки. – Да так, – буркнул Васенька. – Был в ваших краях, дай, думаю, заскочу… к подруге. – И молодец! – дружески огрела я Васю по плечу. – Ты почему мобильник отключила? – спросил он строго. – Звоню, звоню… Почти час пытался сообщить тебе, что еду. – Ой, Вась. Я убиралась в комнате Капитолины Фроловны, а она такая строгая, не любит, чтобы прислуга отвлекалась на звонки. Я телефончик и выключила. Прости. Бармалей протянул руку к панели магнитолы и включил музыку: из динамиков вокруг нас полилось что-то протяжное и жалобное на испанском языке. Попадая в такт настроению и ритму песни, Василий барабанил пальцами по коленям. – Вась, ну ты чего, а? – И тебе не надоело? – глядя перед собой, бросил друг. – Менять чужое постельное белье, бояться оставить включенным телефон… Не надоело, а, Алиса? – И, повернувшись ко мне всем телом, добавил горько: – Неужели ты приехала в Москву за этим?! Словно желая поставить точку в упреках, я достала из кармана белый конверт: – Вот. Передай, пожалуйста, маме. Тут деньги. Конверт Бармалей не взял. Кажется, мы оба выбрали неправильный тон. Изначально расстроенный отсутствием связи и возможной бесполезностью ожидания – сколько Вася топтался перед воротами и мерз, пока известие о его приезде выловило-таки меня в бункере? – друг никак не мог отогреться душой и телом. Я же неслась к нему как на крыльях и получила совершенно ледяной, хотя и оправданный обстоятельствами прием. И тоже изволила обидеться, не подумав как следует. Конверт, все еще зажатый в моей руке, окончательно все испортил. Василий снова отвернулся и уставился в ветровое стекло. – Давай не будем ссориться по пустякам, – тихонько попросила я. – Я так рада тебя видеть. – И что тебе мешало увидеть меня раньше? – Работа, Васенька, работа. – Тогда, может быть, хоть сейчас отъедем на обеденный перерыв? В кафе неподалеку… Не дожидаясь ответа, Вася положил руку на рычаг переключения скоростей, но я его остановила. Накрыла ледяную руку своей ладонью и тихо сжала: – Я не могу, Васенька. Прости. Сегодня в доме аврал. На Новый год соберутся гости, мы готовим комнаты. – Да что ты несешь?! – воскликнул Бармалей. – Какие комнаты?! У тебя что, обеденного перерыва нет?! Вы тут на каторге?! В любой другой ситуации я признала бы эти слова справедливыми. Но, только стоя у ворот особняка, под камерами наблюдения, рядом с каптеркой, под завязку набитой охраной, я чувствовала себя в безопасности. Сбегая из дома к другу, я натянула шапку до переносицы, прикрыла щеки воротником шубы и думала только об одном – дай бог, чтобы Вася не сильно вопил перед камерой, объясняя, что приехал к новой горничной Алисе Ковалевой. Дай бог, чтобы рядом не было никого, кто мог бы расслышать имя и опознать во мне другую горничную… Я не могла рисковать – тем более другом! – отъезжая от ворот. Не имела права. Иначе весь план полковника пошел бы насмарку. Если кто-то опознает во мне другую горничную, я подведу людей. Кое-кого смертельно. – Прости, Васенька. Мне правда некогда. Положила конверт поверх приборного щитка, повернулась к дверце, но Василий, перегнувшись через меня, нажал на кнопку блокировки двери. – Прости, Алиса, прости, – забормотал он. – Останься. Я дурак. «Ты не дурак, Василий, – мелькнула мысль. – Это жизнь у меня такая. Дурацкая. Все шиворот-навыворот». |