Книга Я подарю тебе "общак", страница 15 – Евгений Сухов

– Ой, извините, я не храню дома драгоценностей. И денег тоже не храню, сейчас вообще трудные времена наступили… Налоги непомерные, еле свожу концы с концами, – пролепетал Алмаз.

– А там что? – указал Лапа дулом пистолета.

– Где там? – Моисей Вольфович старательно изобразил удивление. – Ах, это… Это сейф. Вы что, молодой человек, сейфа никогда не видели? – Голос был притворно весел, но в голове у Миши-Алмаза билась лишь одна мысль: выжить любой ценой. Однако и отдавать все какому-то сумасшедшему оборванцу тоже было глупо, и он решил поторговаться, выиграть время, а там, глядишь, и парни Дрозда подоспеют, они уже давно должны были приехать.

Моисей Вольфович украдкой посмотрел на часы, но тут же вздрогнул от резкого движения незнакомца. Лапа кинулся к ювелиру, схватил за отвороты пиджака, оторвал от пола на несколько сантиметров и, припечатав спиной к дверце сейфа, прорычал ему в лицо:

– Не советую ломать комедию, папаша. Я хочу заглянуть в сейф. Если не откроешь по-хорошему, сдохнешь как собака!

– О, умоляю вас, не делайте мне больно, – жалобно скривился Алмаз, затравленно глядя на «медвежатника». – Вы таки не понимаете, о чем меня просите! Это невозможно! Знаете, на что вы замахнулись? Вас потом из-под земли достанут. Это страшные люди.

– Я тоже страшный человек, – угрожающе заверил ювелира Лапа, ткнув ему дулом пистолета в нос, – ты даже не представляешь, насколько я страшный. Или у тебя другое мнение, жид поганый?

– Да, вы очень страшный, – поспешно согласился ювелир. – Я немедленно открою сейф, но мне надо сходить за записной книжкой в кабинет, я не помню на память кода, старость, знаете ли. Иной раз собственное имя забывать начал…

– Да ну? – усомнился Лапа, резко зажал рот ювелира ладонью и пару раз врезал тому под дых, после чего участливо поинтересовался: – А теперь как с памятью? Прояснилась? А то у меня в запасе есть еще пара-тройка средств от старческого склероза. Оч-чень помогает…

– Все, все, я вспомнил, – прохрипел задыхающийся ювелир.

– Открывай, – приказал Лапа и предупредил: – Только смотри, не закрой случайно часовой замок, а то схлопочешь маслину в пузо.

Со скорбным видом Моисей Вольфович набрал кодовые цифры, отворил тяжелую бронированную дверь и отошел в сторону. В сейфе на полочках лежали завязанные бархатные мешочки, внизу шкатулка и несколько коробочек. Были тут и деньги, и золотые монеты, и слитки. Глядя на это богатство, Лапа подумал, что все ранее награбленное им не составляло и десятой части того, что находилось сейчас в сейфе. Не спуская глаз с ювелира, он снял с полки увесистый мешочек, развязал и заглянул внутрь. В лучах солнца засверкали и заискрились крупные бриллианты. Самый маленький был каратов на шесть, не меньше. В другом мешочке тоже были бриллианты, но крупнее, в третьем – жемчуг, в четвертом – рубины, вперемешку с топазами и изумрудами. Лапа посмотрел на бледного Моисея Вольфовича – он и предположить не мог, что у того в сейфе хранятся такие сокровища. Рассчитывал на сто, максимум двести тысяч, а тут…

– Часть из этого – воровской «общак», – пояснил ювелир. – Вы должны понимать, что случится, если вы возьмете хотя бы один камушек.

– А это что? – Игнорируя его слова, Лапа полез в большую шкатулку.

– О, это драгоценности, которые мне оставили в залог или дали на хранение. Если у вас сохранилась хоть капля совести, то вы их не возьмете.

– Сожалею, но вам не повезло, – ухмыльнулся Лапа, пересыпая содержимое шкатулки в мешок, который достал из-за пазухи. Туда же полетели и мешочки с камнями, и золотые монеты, деньги, золотые слитки.

– Хорошо, берите все, только не причиняйте мне вреда, – пробормотал Моисей Вольфович, горько вздохнув.

В комнату совершенно некстати вошла его жена да так и замерла на пороге с открытым ртом.

– Клара, спокойно, только не кричи! – умоляюще сложил руки на груди ювелир.

Женщина не ответила, только закрыла рот. Ее выпученные глаза не отрывались от косматого чудовища, орудовавшего у сейфа. Лапа показал ей пистолетом на место рядом с мужем:

– Мадам, встаньте туда и ведите себя благоразумно. Тогда никто не пострадает.

Он говорил тихо, но убедительно. Женщина растерянно оглянулась на дверь, из-за которой слышались детский смех и разговоры, доносившиеся из столовой, где обедала остальная часть семейства.

– Только детям ничего не делайте, – попросила она.

– Ведите себя тихо, и ваши дети будут жить долго и счастливо, – заверил Лапа и, показав ювелиру пачку бумаг, что обнаружились на верхней полке сейфа, спросил: – Это что?

– Это долговые расписки, – смиренно пояснил Моисей Вольфович, – многие люди просят меня помочь, и я не могу отказать им, потому как имею доброе сердце. Расписки-то вам зачем? С них вы все равно ничего не получите.

Швырнув расписки на пол, Лапа потащил заполненный драгоценностями мешок к выходу. Вес в нем был непомерный. У двери он остановился, перехватил мешок другой рукой и, угрожая пистолетом, приказал ювелиру и его жене:

– Не двигайтесь с места, пока не досчитаете до ста. Двинетесь – я вас прикончу, а затем и всех остальных, кто находится в доме. – И вышел, захлопнув за собой дверь.

Дрозд поднял глаза от карточного стола и посмотрел на вошедшего Репу. Игра остановилась. Другие игроки застыли, будто восковые изваяния, окутанные туманом табачного смога, висевшего в малине. Репа выглядел так, словно его пропустили через мясорубку.

– Дрозд, у нас проблемы, – прохрипел он, покачиваясь, точно пьяный.

– Не путай, это у тебя проблемы. У меня проблем не бывает, потому что я их очень быстро решаю, – сухо ответил Дрозд. Боцман и Портной, стоявшие за его спиной, напряглись, но Дрозд сделал им знак расслабиться и продолжал: – Хочу знать, что с бабками. Ты их Мише сдал?

– Нет, не успел, – выдавил из себя Репа, холодея от ужаса, – троих наших прибрали начисто. Я сам еле жив остался.

– Да, но что с тебя толку без бабок? – спросил Дрозд, выпустив в потолок облачко сигаретного дыма. – Кто это был? Кто?

– Я не знаю, – растерянно пролепетал Репа, понимая, что крепко влип, но не видя выхода из создавшейся ситуации.

– Не знаешь? – с угрозой в голосе переспросил Дрозд и отшвырнул карты в сторону. – Да что ты тогда вообще знаешь? Ты меня на бабки выставил! Что будем делать?

– Я верну деньги, – горячо пообещал Репа, – дай мне два дня сроку.

– Лады, – неожиданно согласился Дрозд, сменив гнев на милость, – не вернешь, положим тебе голову на рукомойник. Теперь ботай, что у вас там за оказия приключилась.

Репа вкратце изложил всю историю. Дрозд некоторое время молчал, напряженно думал, потом медленно произнес:

– Че-то не въезжаю. Какая гнида могла на нас так попереть внаглую? Я местных отморозков и гопников всех знаю, меня все знают. Никто бы на такое не решился, это надо быть вообще без башки… – Внезапно он запнулся. Глаза его сузились, и Дрозд протянул с пониманием: – Уж не ментовская ли это подстава?