Книга Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле, страница 46 – Наталья Александрова

Деревянные столы были застелены белоснежными крахмальными скатертями, на этих столах красовались медные самовары. По сторонам вытянулись румяные девушки в нарядных сарафанах и кружевных кокошниках.

К вошедшим тотчас же подошел метрдотель — представительный мужчина в сапогах со скрипом и в вышитой крестом рубахе, подпоясанной кожаным ремешком. Проводив Надежду Николаевну и ее спутника к свободному столу, он замер в ожидании.

— Как видите, здесь все оформление в русском стиле, — пояснил Сергей Сергеевич. — Но кухня самая разнообразная: есть итальянская, есть китайская, есть кавказская, японская… кстати, здешний повар очень хорошо готовит суши…

— Ой, нет, сырую рыбу я не люблю! — воскликнула Надежда.

— Я тоже, — кивнул ее спутник, — так что давайте-ка нам обычный, классический обед.

— Борщ посоветую и мясо тушеное в горшочке, — степенно наклонил голову метрдотель.

Надежда почувствовала, что желудок прихватил голодный спазм, и едва удержалась, чтобы не схватить с тарелки кусок хлеба.

Преступно медленно официант расставлял приборы, наливал воду в стаканы. Чтобы не скрипеть зубами, Надежда извинилась и вышла в туалет. Она причесалась перед большим зеркалом, вымыла руки и даже слегка сполоснула лицо. Холодная вода помогла — перед глазами не стояли больше два трупа, один — с желтым лицом, другой — огромный, с окладистой бородой и большими руками.

Когда Надежда вернулась, на столе стояла уже фарфоровая супница, и официант наливал из нее в тарелки малиновый борщ. И сметана плавала в тарелке кипенно-белым островом, и посыпанная зелень выглядела на этом острове пальмами и акациями. И на отдельном блюде лежали горячие пампушки.

Потребовалось употребить всю силу воли, чтобы не наброситься на борщ с рычанием голодного тигра. Надежда съела две пампушки, потом решила наплевать на приличия и съесть третью. Когда принесли второе блюдо, она была уже в состоянии поддерживать разговор.

Впрочем, Сергей Сергеевич особенно беседой ее не утомлял, глядел сочувственно — досталось, мол, тебе не по заслугам.

— Не смотрите так, — не выдержала Надежда, — я женщина крепкая, выдержу.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь! — сказал он серьезно. — Хоть мы и не много знакомы, успел убедиться, что характер у вас сильный, никому не позволите собой помыкать.

От сытной еды Надежда слегка расслабилась.

— Однако вы тоже расстроены, — сказала она, — не сочтите меня невоспитанной, но могу я спросить…

— Отвечу! — Сергей Сергеевич тяжело вздохнул. — Вам — отвечу. Понимаете, годы мои немалые, человек я одинокий… Знаете небось мою историю…

— Сами же говорили, что город маленький и все слухи разносятся быстро, — кивнула Надежда, — слышала я про вашу трагедию, слов нет, как она меня потрясла. Конечно, вам сочувствие постороннего человека ни к чему и сострадание мое тоже.

— Отчего же… — протянул Сергей Сергеевич, — я же вижу, что вы — человек искренний.

Надежда через стол коснулась его руки, они помолчали.

— В общем, человек я одинокий, но небедный, — заговорил Сергей Сергеевич, — пора, как говорится, о душе подумать. Оставить мне средства свои некому. Можно, конечно, в какой-нибудь фонд перечислить, к примеру, для детей больных. Но сами знаете, деньгами чиновники ведают, так что кто его знает, сколько моих денег детям несчастным достанется?

— Это точно… — пробормотала Надежда.

— Если уж делать доброе дело, то никому его поручать нельзя, — продолжал ее собеседник, — надобно самому всем распорядиться. В общем, хотел я городу своему родному подарок сделать. Привести в порядок парк, отреставрировать имение, там музей устроить, а в парке чтобы жители отдыхали. Ну, пока собирался — тут как раз дорогу решили проводить. Так что по всему выходит — не сделать мне перед смертью доброго дела. Оттого и тяжело на сердце.

— Если бы я была самой главной, я бы вашему мэру приказала, чтобы он дорогу в обход провел, а парк в покое оставил! — горячо сказала Надежда. — Но к сожалению, я никто.

— Спасибо, Надежда Николаевна, за порыв. — Теперь уже он накрыл ее руку, затем поднес к себе через стол и поцеловал.

Капитан Зеленушкин подошел к дверям ресторана «Солонка».

У входа стоял здоровенный детина в малиновом бархатном камзоле с позолоченными пуговицами.

Правда, из-под камзола торчали совершенно неуместные джинсы, и еще больше нарушала цельность образа грубая физиономия швейцара, к которой больше подошел бы китайский тренировочный костюм. Смерив капитана презрительным взглядом, швейцар оттопырил губу и проговорил:

— У нас дорого.

— Я тебя спрашивал? — процедил капитан, пристально взглянув на детину. — Ты говорить будешь, когда я спрошу!

Он двинулся вперед, но швейцар набычился и загородил дверь своим мощным корпусом:

— У нас частное заведение! Мы можем не пускать, если нам кто не понравится!

— Гришенька, — из-за спины швейцара выглянул невысокий подвижный, хотя и полноватый человек средних лет в черном пиджаке и бабочке, — Гришенька, ну сколько тебя учить! Ты что, не видишь, что гражданин из милиции?

— На нем что, написано? — проворчал швейцар, неохотно отступая в сторону. — Я смотрю — не наш контингент…

— Ты, Гриша, должен читать не только то, что написано! У тебя работа психологическая! Тебя здесь для чего поставили? Для того, чтобы ты проводил фейс-контроль, а не для того, чтобы создавал фирме неприятности! — Господин в бабочке тонко улыбнулся капитану и проговорил бархатным, обволакивающим голосом: — Заходите, Иван Семенович! Молодой человек не разобрался. Мы вам всегда рады. У нас сегодня очень удачное филе-миньон с тушеными овощами…

Господин в бабочке был хорошо знаком капитану.

В определенных кругах его знали под кличкой Профессор.

Не так давно он отсидел два года за мошенничество, и сразу же после освобождения за представительную внешность и хорошие манеры его взяли в ресторан метрдотелем. С тех пор ни в чем криминальном он не был замечен.

— Нет, Профессор, есть у вас я не буду, — ответил на приглашение капитан. — Молодой человек прав, у вас для меня дорого!

— Иван Семенович, какие счеты между старыми знакомыми! Мы вам сделаем огромную скидку! Как самому дорогому клиенту…

— И некогда мне. Я, между прочим, на работе. И пришел сюда по служебной необходимости.

— Вы таки меня чрезвычайно расстраиваете, Иван Семенович! — вздохнул метрдотель. — У нас приличное заведение, с солидной постоянной клиентурой, мы не связываемся ни с каким криминалом! Я вовсе не спешу обратно на нары!

— А я и не говорю про криминал, — усмехнулся капитан. — Мне только нужно задать вам несколько вопросов. Если вы на них чистосердечно ответите — наша встреча не будет долгой…