Онлайн книга «Карамельные неприятности»
|
– А я? – Людочка поняла, что в лице черепахи лишилась последнего союзника, и окончательно расстроилась. – А вы кто – стоматолог? Протезист? Анестезиолог? Зубной техник? – Леонид Петрович перевел задумчивый взгляд с черепахи на расстроенную девушку. – Не-ет… – протянула та. – Я – офис-менеджер… – Свистюкова! – Мужчина повернулся к своей бойкой спутнице: – Нам офис-менеджер нужен? Та полистала свои записи и наконец сообщила: – Нет, офис-менеджер нам не нужен… а вот секретарша пригодилась бы… – Так я и секретаршей могу… – поспешно согласилась Людочка, – секретаршей еще проще… Компьютер я знаю, и основы делопроизводства… – Можете, значит? – Леонид Петрович с сомнением уставился на девушку. – Улыбнитесь-ка… Людочка испуганно улыбнулась. – Зубы ничего… неплохие зубы… – одобрил мужчина. – Желтоватые, правда… курите? – Иногда… – пролепетала Людочка. – Ну, мы вас к Владимиру Степановичу направим, он вам бесплатно отбеливание сделает… секретарь – лицо фирмы, так что зубы у вас должны быть идеальными… – Хорошо… – Людочка закивала. Заводные челюсти неожиданно ожили и еще несколько раз угрожающе щелкнули. – А как у вас с памятью? – строго осведомился Леонид Петрович. – С чем? – переспросила девушка. – Вы что – еще и плохо слышите? – Нет… Я очень хорошо слышу… А почему вы про память спрашиваете? – Потому что хорошая память для секретаря так же важна, как зубы! – Мужчина оглянулся на черепаху, как будто ждал от нее подтверждения. Черепаха испуганно втянула голову. – Вот у нас была секретарша с плохой памятью… помнишь, Свистюкова? – А как же! – подтвердила бойкая девица. – Это которая перепутала Такирова с Закировым? – Точно! К нам записался клиент Такиров на отбеливание зубов, а секретарша перепутала его с клиентом Закировым, которому нужно было удалить шестнадцать единиц перед установкой имплантантов. Операцию проводили под общим наркозом, Такиров лег в кресло, заснул под приятную музыку, а когда проснулся – во рту почти ничего не осталось… представляете его реакцию? – Ужас! – Впечатлительная Людочка судорожно схватилась за свою собственную челюсть. У нее заболели сразу все зубы, видимо, на нервной почве. – Ну, мы ее, конечно, уволили, – продолжал Леонид Петрович. – Такирову, конечно, пришлось вставить имплантанты… Но Закиров испугался и ушел в другую фирму. Так что вы понимаете, насколько важна для секретаря хорошая память! – Я понимаю… – пролепетала Людочка. – Но у меня с памятью все в порядке… можете проверить… – Шестью шесть? – выпалил Леонид Петрович. – Сорок шесть… – отозвалась Людочка. – То есть тридцать пять… Извините, у меня с математикой всегда не очень было… – В каком году было восстание Спартака? – Но я вообще-то болею за «Зенит»… – Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог… – продекламировал Леонид. – Помните, как дальше? – В наследство дядя мне оставил резной из бруса теремок… – машинально продолжила секретарша. – Ой, там, кажется, не совсем так… То есть совсем не так… – Ну ладно, попробуем что-нибудь другое… – Леонид Петрович откашлялся. – Вот, например, вы помните, что происходило у вас в офисе три дня назад? – Три дня назад? – переспросила Людочка. – Ну да! Конкретно – двадцать девятого марта, с пятнадцати до семнадцати часов? Леня прикинул, что если Евсюков договорился встретиться с Маргаритой в пять часов, то из офиса он всяко ушел пораньше. – Так… сейчас я вспомню… – Людочка уставилась на черепаху, как будто ждала от нее подсказки. Черепаха молчала, тогда девушка наморщила лоб и затараторила: – В пятнадцать пришел Алоизий Макарович… – Кто? – переспросил мужчина. Занзибарская девица за его спиной торопливо делала в блокноте какие-то записи. – Алоизий Макарович – это поставщик канцтоваров, – пояснила Людочка, – частный предприниматель. Он к нам приходит каждую пятницу и приносит офисную бумагу, ручки, скрепки, папки, ежедневники… ну, в общем, всякую мелочовку. Если что-нибудь особенное нужно, он заранее принимает заказы. – Понятно, – Леонид Петрович кивнул и обменялся взглядом со своей спутницей. – Ну, я у него взяла две пачки бумаги для ксерокса, рулон для факса, коробку скрепок и ежедневник. Потом двадцать минут выражала сочувствие… – Что? – удивленно переспросил Леонид Петрович. – Алоизий Макарович раньше был начальником, – ответила Людочка. – А когда случилась перестройка, его должность сократили, и теперь он разносит по офисам бумагу. Ну, и очень по этому поводу расстраивается, так что мне приходится его выслушивать и сочувствовать. Это занимает ровно пятнадцать минут… – Как я вас понимаю! – покачал головой Леонид Петрович. – А не проще ли поменять поставщика? – У него бумага очень хорошая и недорогая. Я заместителю директора несколько раз говорила, а он сравнил цены у разных поставщиков и приказал терпеть. – Понятно, – кивнул Леонид Петрович. – Значит, этот Макар Алоизиевич ушел в шестнадцать двадцать… – Нет, Алоизий не ушел! – возразила Людочка. – Просто к нам пришел один человек, тоже из бывших… – Из бывших? – заинтересованно переспросил Леонид. – Это из каких таких бывших? – Ну, из бывших начальников… которые любят вспоминать, какие они раньше были крутые. При советской власти. Ну, и они с Алоизием Макаровичем друг друга узнали. И пока тот человек дожидался шефа, они разговаривали о своих прошлых великих временах. А я смогла заняться делом… Людочка взглянула на незаконченный маникюр и печально вздохнула. – Понятно! – Леонид Петрович переглянулся со своей помощницей. Та кивнула и что-то приписала в блокноте. – Потом, примерно в половине четвертого или чуть раньше, шеф освободился и хотел принять того клиента, который разговаривал с Алоизием, но в это время пришла Сандальская… – Это еще кто такая? – О! – Людочка выразительно подняла глаза к потолку. – Инна Власьевна Сандальская – большой человек из районной администрации. Когда она приходит, шеф запирается с ней в кабинете, никого не принимает и не отвечает на телефонные звонки. Так что тому человеку пришлось еще подождать. Но он не очень-то и расстроился, потому что разговорился с Алоизием… – Так… и долго у шефа пробыла эта Босоножкина? – Не Босоножкина, а Сандальская! – поправила Людочка Леонида. – Как обычно – минут пятнадцать. Потом шеф вышел, проводил ее до двери и наконец принял того, кто ждал. |